ГЛАВА 1
– Эй, Рон, тащи сюда... ик!.. еще сидра! – захмелевшая и окончательно развеселившаяся Мора махнула подолом цветастой юбки и плюхнулась рядом с нами. – Дева-а-аньки, а давайте... ик!.. поцелуемся!
– Рона лучше целуй, – засмеялась Каримка. – Вон, он целый бочонок тащит.
– Рона нельзя! – с пьяно-серьезно-печальной миной торжественно провозгласила Мора. – Его уже Ингира целует!
Была бы я трезвой, покраснела бы до кончика носа и проблеяла бы что нет, как можно, не было такого, клевета и грязные наветы! Ну и все в таком же духе. Сейчас же мне было море по колено, так что с доброй пьяной улыбкой я проговорила:
– Целуй! Мне не жалко! – сопроводив сей царский жест широким взмахом руки, я угодила этой самой рукой прямо Каримке по носу.
Та, к счастью, сама будучи сильно навеселе, не обиделась, а только отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.
– Н-не-э, девки, так нельзя! – погрозила она нам обеим пальцем. – Пусть кто-нить... кто-нибудь один Рона целует.
– О чем вы тут спорите? – подоспевший не поделенный объект для поцелуев поставил на пенек свою добычу – бочонок сидра – и уселся рядом со мной, по-хозяйски обняв за плечи.
– Ды вот, думаем, кому тебя целовать... ик!.. в благодарность за сидр... ик!.. ну и вообще...
– О чем тут думать! – засмеялся Рон, еще крепче прижимая меня к себе. – Я вот Ингиру уже целовал, знаю, как это сладко, так что пусть она и сейчас меня целует.
Ждать нашей пьяной, заторможенной реакции он не стал – сам наклонился ко мне и приник к губам. От поцелуя Рона пахло элем, он целовал жадно, крепко, а рука его с моих плеч постепенно сползла на бедро. У меня же голова кружилась, уж не знаю, от чего – от его близости или от выпитого сидра. Рон мне нравился. Мы с ним даже вроде как встречались.
Высокий, плечистый, симпатичный, с темно-русыми волосами и глазами цвета лесного ореха, он был мечтой многих наших девиц, так что мне льстило, что из этих «многих» он выбрал именно меня. Рон легко сходился с людьми, обаяния в нем было – дырявой ложкой не вычерпать, так что его ухаживание за мной продвигалось вполне успешно: я уже успела сдать все бастионы, кроме последнего – своей невинности, но в этом последнем была непоколебима как скала. Воспитанная строгой бабкой (земля ей пухом) в убеждении, что «до свадьбы ни-ни», я позволяла Рону и поцелуи, и нескромные ласки где-нибудь в укромном уголке подальше от любопытных глаз, но пойти до конца не давала. Он же был весьма настойчив и убедителен, только вот делать предложение руки и сердца не спешил.
Так и сейчас, подливая мне пенного сидра, Рон шепнул:
– Может, пойдем ко мне? Чего тут через костры скакать? Посидим спокойно, поболтаем, пирогом вишневым тебя угощу. У меня и желания загадаем, а потом провожу тебя домой.
Я, хоть и пьяненькая, мигом смекнула, что эти посиделки у Рона дома быстренько перейдут в полежалки и решительно отказалась:
– Не-е-э, хочу с Каримкой и Морой через костры прыгать и хороводы водить!
Мало того, что сижу тут пьяная и у всех на глазах позволяю целовать себя, так он еще и домой зазывает! Н-нэ-э, не на ту напал!
Выпутавшись из душных объятий Рона, тяжело дышащего мне в шею, я поднялась, покачнувшись, поправила съехавший на бок венок из одуванчиков и, схватив за руки Мору и Каримку, потащила их в круг танцующих вокруг костров.
Вот это было веселье! Хохоча и пошатываясь, девицы и юноши весело отплясывали, кто во что горазд, а время от времени кто-нибудь, разбежавшись, лихо перемахивал через костер!
Пахло дымом, жареным мясом и хмелем, а в небо летели веселые голоса, смех и искры костров.
Безудержное, бесшабашное веселье охватило меня, и я, смеясь и раскинув руки, закружилась, запрокинув голову и глядя в усыпанное звездами небо.
– Глянь-ка, во блажная, стоит и хохочет в одиночестве, – услышала я чей-то ехидный голос.
Мне не было нужды оборачиваться, чтобы узнать, кто это говорит. Визгливый противный голосок принадлежал Феле или, как ее кликала добрая половина Амаринусов, Фильке.
Фела была девкой красивой и высокой, с роскошной черной косой, только больно уж худая – скелет, кожей обтянутый, не выглядел бы на ее фоне тощим. Она была одной из тех, что вились вокруг моего Рона и терпеть меня не могла.
– А-а, Филька, это ты! – легко улыбнулась я, глядя на неудачливую соперницу. – Все костями гремишь?
Фела, и без того румяная от принятого на грудь сидра, побагровела.
– Я просто стройная, в отличие от некоторых! А вот тебе с боков жирок лишний убрать было бы неплохо, корова! – взъярилась Филька.
Я засмеялась, ничуть не обиженная этой отповедью – уж фигурка у меня ладная, худеть совершенно ни к чему, это всякому понятно, кто на меня посмотрит.
– Что за шум? – подскочили ко мне Каримка с Морой.
– Да вот, Филька говорит, бока у меня толстые, жирок лишний соскрести надо.
Подруги так и прыснули.
– А может, это Фильке пора мяса на бока нарастить?
– Да что вы...
– Придумала! – возопила я вдохновенно, перебив начавшую было возмущаться Фильку. – Давайте так! Мы с Филькой желания загадаем: она – чтобы поправиться, я – чтобы похудеть. Сегодня ж ночь Баллатарна, сами боги велят желать невозможного!
Мы с Каримкой и Морой залились веселым пьяным смехом, а злая и красная Фела вдруг топнула ногой и завопила:
– А давай загадаем! А проигравшая, та, чье желание не сбудется, должна будет выполнить любое желание победившей. По рукам?
Вот это да! Раззадоренная пьяная Филька уцепилась за мое нелепое предложение, сделанное в шутку, и городит откровенную чушь! Ведь она, сколько ни съест – ни на грамм не потолстеет, такое уж у нее сложение. А верить, что сбудется загаданное в ночь Баллатарна желание... Да никогда ничего не сбывается! Ни у кого. Хоть все и загадывают прилежно из года в год. Впрочем, я-то худеть не собираюсь, так что выиграть в любом случае не могу...
– А если ничье желание не сбудется, тогда что? – благоразумно, несмотря на хмель, гуляющий в голове, решила уточнить я.
– А ничего! Разойдемся и забудем, как будто ничего и не было. Что, кишка тонка? Боишься?
– Было бы чего бояться, – хмыкнула я. – По рукам!
Хихикающие рядом Мора и Каримка переглянулись.
– А мы свидетели! Давайте, загадывайте свои желания! Как раз пора уже – ночь в разгаре.
Филька торжественно выпрямилась и задрала голову вверх (наверное, чтобы богам было лучше слышно).
– В эту ночь Баллатарна я прошу услышать меня и исполнить мое желание: сердце мое жаждет, чтобы фигура моя округлилась и налилась соком в женских местах.
Наша троица так и прыснула: это ж надо было так загнуть! Ай да Филька! Вот что добрый хмель с людьми делает.
Сама я, впрочем, была под воздействием того же доброго хмеля, так что, когда пришел мой черед загадывать желание, выдала тираду еще хлеще. Думаю, всем известна «добрая» колыбельная про волчка, который приходит к непослушным чадам и хватает их за бочка. Вот этим-то сказочным фольклором я и вдохновилась.
