Секретный бункер на неизвестной планете, глубоко под скальной толщей, снова принимал гостей. Крючконосый седовласый мужчина, низенький полный азиат и закутанный в традиционное одеяние шейх опять встретились, чтобы на этот раз начать разрешение славянского вопроса. Президент Демократии привычно глотал свой вонючий самогон, вызывающий омерзение у его гостей, шейх, напротив, наслаждался ароматным кофе, выращенным в его мирах. Один лишь председатель Партократии обходился без каких-либо напитков. Слова были давно сказаны, договорённости подписаны, приказы отданы. Трое остановившимся взглядом смотрели на большие, вмонтированные в серую бронепластовую стену часы, отсчитывавшие последние мгновения до начала войны. Десять секунд… Шесть… Три… Две… Одна… Ноль. Зеро. И – ничего не изменилось: так же едва слышно шуршала автономная система жизнеобеспечения, ровно светили потолочные панели. Демократ шумно выдохнул сквозь сжатые зубы, потом довольным голосом произнёс:
– Поздравляю вас, господа. Мы наконец-то начали.
Шейх аккуратным движением поставил драгоценную чашку на громадный полированный стол, зачем-то обнял себя за плечи руками, словно ему стало зябко, и молча кивнул. Зато засуетился азиат:
– Вам легко говорить, господин Джонс! А что мы будем делать потом?
– Ха-ха, потом! До «потом» ещё надо дожить! Но можете не сомневаться, для нас оно наступит. А вот для русских и прочих… человекоподобных это слово больше не существует! Мы раз и навсегда раздавим и уничтожим их, чтобы слово «славянин» навсегда исчезло из нашего лексикона! И мы, настоящие люди, исправим эту ошибку природы!
– Хватит, господин Джонс, – усталым голосом произнёс муслим и повторил: – Хватит. Это ваши миры самодостаточны, а вот мы с коллегой… – кивнул в сторону партократа, – увы, зависим от многих факторов. Наше перенаселение, недостаток ресурсов… Вы знаете, что из-за этой войны мы потеряли почти тридцать процентов экспорта, а уровень жизни наших подданных снизился наполовину? Недостаток буквально всего вызвал массовые волнения недовольных в наших городах и деревнях. Что я, что мой коллега… – шейх опять кивнул в сторону партократа, ставшего мрачным, словно туча, – вынуждены были применить войска для подавления выступлений против нашей власти. Но что толку? В семьях убивают девочек и младших детей, потому что не могут их прокормить. Нищие заполонили площади городов, люди умирают с голоду, потому что фабрики, раньше работавшие на экспорт в Империю, закрылись из-за введённого по вашему требованию торгового эмбарго! Наши промышленники разорены! Острый недостаток всего, особенно энергии! Поля, выращивавшие лучшие сорта кофе, превратились в пустыню! Раньше любая наша семья знала, что если хочет выжить, то можно продать одну из дочерей русским! Те отваливали неслыханные деньги за наших женщин! А теперь?! Вы знаете уклад нашей жизни – куда мне девать их?
– В армию, шейх. – Демократ стал серьёзным. – В армию. Создавайте специальные части, мы дадим им оружие, даже сбросим на русские планеты. Пусть воюют. Зачищают местность, освобождают территории. Женщины способны такое делать и без особой подготовки. А с продовольствием мы вам поможем.
– В прошлый раз вы утверждали, что не можете надавить на промышленников! Когда я просил у вас помощи!
Седовласый цинично усмехнулся:
– Для достижения целей все средства хороши, товарищ Чжоу. И если таким образом я смог заставить ваши миры вступить в войну, значит, так было нужно. С некоторого времени ситуация изменилась… – Демократ многозначительно взглянул на часы бункера, отсчитывающие время. – И теперь, после введения военного положения, я могу приказать промышленникам такую вещь. А также запустить печатный станок и нашлёпать пару-тройку дополнительных триллионов фантиков, за которые ваши люди пойдут на что угодно. Так что, господа, не будем ссориться, а лучше раздавим этих славян и их союзников окончательно. Захватим их миры, сотрём все упоминания о них из нашей памяти. Мои специалисты уже работают над новыми учебниками, над нужными нам историческими документами. Так что два-три поколения – и русские исчезнут отовсюду.
– Может, оставить их в качестве рабов?
– О нет! Нет и ещё раз нет! Партизанское движение мне не нужно! Только тотальное уничтожение! Не щадить никого! Ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни стариков! Только полное уничтожение! Тем более этих зверолюдей! Галактика – для людей! Нелюди должны быть уничтожены! – Демократ довольно ухмыльнулся и потянулся к своему стакану. Сделал жадный глоток отвратительной жидкости и встал. – Думаю, на этом можно заканчивать нашу встречу, господа. Нас ждут великие дела!
– Госпожа Аами аль Саахи? Все преподаватели собираются в актовом зале главного корпуса академии. Вас просят немедленно пройти туда.
В уже привычном браслете связи исчез на мгновение появившийся конус экстренной связи. Саури удивилась. Впрочем, в последнее время люди изумляли её настолько часто, что такое состояние стало для неё уже обычным. Интересно, зачем? Что-то произошло? Или опять нечто новенькое прибыло для изучения? Последние дни промышленники часто подкидывали любопытные новинки. Поправив портупею ладно сидевшей униформы имперской армии, она мельком бросила взгляд на своё отражение в стекле окна, осталась довольна и вошла в кабину лифта, полную курсантов. Те вежливо подались назад, пропуская даму.
– …Демы обнаглели…
– Дурная привычка…
– Только начали привыкать к миру, и вот, опять…
– Сейчас ху…
Окончание тихого разговора среди учащихся саури не расслышала, потому что лифт остановился на её этаже. Она поправила пилотку, вышла. Сзади бесшумно закрылись створки. Взглянула вперёд: перед дверями актового зала застыли два пехотинца в полном вооружении. Глыбы керамопласта и металла, увешанные тяжёлым оружием. Внутренне поёжилась: Ююми рассказывала, каково приходилось пехоте кланов при встрече с этими монстрами. Всё-таки хорошо, что сейчас мир! Охрана чуть шевельнула руками, и длинное ухо уловило практически бесшумный звук приводов. Двери распахнулись, и она вошла внутрь. Замерла – зал был полон, столько учителей, мастеров обучения, начальников служб она ещё ни разу не видела. Практически весь начальственный состав академии! В её сердце начало закрадываться неприятное предчувствие. Выхватила взглядом свободное место в задних рядах, аккуратно присела. Разницы, где сидеть, не было. Совершеннейшая акустическая аппаратура доносила до всех присутствующих каждый вздох оратора. А его изображение проецировалось на огромный экран позади трибуны. Торопливо пробежало ещё несколько человек. Короткое покашливание мгновенно заставило утихнуть лёгкий гул в зале.
