Настя Алмаз - Волонтёр, найди мою дочь!

– Ой, спасибо, Валерка! Обожаю пионы! Жаль, что цветут они лишь раз в году, и то недолго.

Мама, невысокая полноватая женщина в светлом зеленом платье и кухонном фартуке притянула к себе сына, ткнулась носом в щетинистую щеку.

– С днём рождения, мам!

– Ты давай проходи, как раз поможешь на стол накрыть. А чего в темной рубашке? Жара такая стоит!

– Я после смены отсыпался. Проснулся, на часы глянул: уже почти три. Думаю: раз вы ждёте к четырём, пора из дому рвать. Я даже побриться не успел, а ты говоришь: рубашка. На градусник что-то не взглянул.

Со стороны кухни с тарелкой салата показался отец – крепкий мужчина с сияющей лысиной.

– О, Валерище! Давай, заходи, – он замер напротив сына: – Опять цветы и конвертик с деньгами? Пионы – это хорошо, Зиночка их любит. Конвертик тоже пригодится. Только ты мне скажи, сына, когда матери на день рождения внуков подаришь?

– Батя-я-я… Что началось-то? Вот так, прямо с порога! – расхохотался Валерий.

– А что – батя? Тебе сколько у нас лет? Почти тридцать? Валерка, я в твоём возрасте двоих имел.

– К вам хоть не приходи, все старую пластинку заводите.

– Стасик, отстань от ребенка, – тоном строгой учительницы произнесла мать.

Отец развернулся к ней, покачал головой:

– Кто-то жаловался минут пятнадцать назад, что Валерка у нас до сих пор холостяк. Я всего лишь твои слова этому оболтусу передал. С Юлькой, спрашивается, чего разбежались? Она вроде бы ничего так была.

Не дожидаясь ответа, отец ушел в небольшую светлую гостиную, где по случаю дня рождения матери стоял накрытый стол.

Валерий бросил беглый взгляд в зеркало, пригладил чуть взлохмаченные темно-русые волосы и невесело усмехнулся своему отражению.

Юлька… В том то и дело, что «вроде бы ничего так». Как объяснить? Иногда встречаешься с женщиной, и даже пытаешься строить с ней отношения, а оно – ни то, ни сё. В его случае и вовсе – чужое оказалось. Жить по принципу: лишь бы было с кем спать или детей рожать на радость родителям, тоже не хочется.

Да и не любили они с Юлькой друг друга. Так, встретились два одиночества. Сошлись ненадолго и… разбежались без сильных сожалений с обеих сторон.

– По внукам скоро Женька с Ромкой отчитаются. Подождите еще четыре месяца, и будет вам – счастье, – бросил Валерий в сторону отца и направился на кухню, откуда упоительно несло жареной курочкой с чесноком.

Мама готовила своего знаменитого цыпленка табака, и от ароматного запаха мяса желудок свело от голода.

В кармане чуть завибрировал телефон, получивший уведомление. Валерий, достав мобильник, глянул на экран.

Некоторое время он сосредоточенно читал сообщения из чата поискового отряда. На лбу Валерия проступила складка тревожной озабоченности. Как с ним, бывало, в минуты задумчивости, он стал слегка покусывать нижнюю губу.

Мать, обернувшись в его сторону, заметила это выражение лица.

– Валерка, что-то случилось?

– Наши пишут, девочка потерялась. Четыре годика. Тут, у вас, от Пышмы недалеко.

– Беда какая… А где всё произошло? Как давно?

– Коллективный сад «Простоквашино». Три часа назад. Даже уже почти четыре.

– Ой, так это разве повод для беспокойства? Дитё же! Если в саду, значит, у подружек где-нибудь сидит. Воскресенье, полный сад народу, и все с детьми. Заигралась у кого-то, а мать с ума сходит.

– Может и так, – Валерий снова закусил губу. – Только у матери есть подозрение, что девочка самостоятельно ушла в город. Одна, через лес.

Он убрал телефон в карман, постоял, пытаясь отогнать от себя тревожные мысли. После обернулся к матери:

– Давай, говори, чем помочь.

Участок был совсем небольшим, наверное, сотки четыре. К бревенчатому дому вела выложенная плитняком дорожка. По обе стороны от неё росли пышно цветущие розовыми шапками пионы.

«Кругом цветы. Маме бы тут понравилось», – подумалось Валерию.

Он почувствовал легкое угрызение совести.

Прежде, чем Валерий успел разглядеть номер дома за разлапистыми ветками отцветающей рябины, заметил приставленный к стене веранды велосипед с прикрученным на место багажника детским сиденьем.

«Ага. Значит, точно – сюда».

Валерий поднялся по дощатым ступеням. Двери в дом были распахнуты настежь, и пространство внутренних помещений от улицы разделяла только пожелтевшая от времени занавеска из органзы.

Откинув её, Валерий осторожно заглянул в комнату. После яркого уличного света помещение показалось мрачным и тёмным.

Тоненькая, даже в чем-то хрупкая хозяйка дома сидела у окна и разговаривала по телефону.

Ей было не больше двадцати пяти. Солнце бликами подсвечивало мягкие русые волосы, перехваченные на затылке пластмассовой заколкой. Лицо девушки было тонкое, трагично-нервное, и при этом удивительно нежное.

«Ух, какая!» – невольно подумал Валерий, поймав себя на бесстыдном любовании незнакомкой.

Пялиться было неудобно, поэтому он остановился у входа, ожидая, когда она закончит телефонный разговор.

– Игнатов, ты с ума сошел? – нервно говорила девушка в мобильник. – Следила я за Маришкой… Это тебе на неё наплевать… Да? Что ты городишь, Игнатов? Ты меня обвиняешь в чем-то? Ты на себя посмотри. Ты даже про день рождения дочери забыл в этом году… Да ты всегда занят, Игнатов! Я бы не стала тебе первой звонить, но Маришка прямо из дома исчезла… Нет, я не про квартиру, мы не в городе. Сейчас мы на даче у мамы… Куда она смотрела?.. Погоди, ты мою маму безглазой назвал? Сам ты безглазый! Игнатов, мамы нет уже два года… Да, она умерла. Слушай, вот на кой мне твои соболезнования сейчас?

Валерий обвел взглядом помещение. Самая обычная дача. Стены изнутри обиты вагонкой и на них булавками наколоты детские рисунки. Мебель немного разномастная, и видно, что не новая. Зато везде чисто и опрятно.

Комнат, судя по всему – две, не считая веранды. Одна – что-то среднее между гостиной и кухней. Вторая, отделенная прозрачной занавеской, скорее всего, спальня.

– Игнатов, Маришка исчезла! Была, была и исчезла… Вот так, средь бела дня… Что ты мне советуешь? Я уже на три раза всех соседей обежала, а на велике всю округу объехала. Я же не просто так тебе звоню. Эта коза мне в обед заявила, что уйдет к бабе Рае жить. Я почему звоню? У меня телефон – новый, я старый на той неделе потеряла, поэтому нет номера твоей маман. Сама она не позвонит, так как по-прежнему меня демонстративно игнорит. Сделай ей звонок, пожалуйста, а после – мне. Игнатов, я ничего не выдумываю! Что?

Девушка убрала мобильник от уха, некоторое время недоуменно смотрела на экран.

– Надо же… Трубку бросил. Что же ты за человек, Игнатов?

Она убрала сотовый в карман, после, обернувшись к двери, заметила постороннего.

– Вам чего?

В её голосе слышалась лёгкое раздражение.