Его рассказ меня озадачил. Дело в том, что Андрей – совершенно не производил впечатление человека, читавшего Моуди и вообще интересующегося темой «жизни после смерти». Я-то книгочей, – когда в конце восьмидесятых такая литература появилась у нас, не мог пройти мимо – это было что-то новенькое, завлекательное. Хотя задним числом понимаешь, что некоторые американские книжки, наподобие Карнеги, имеют только одно достоинство – название, которые всю заявленную тему раскрывают, и исчерпывает, дальше можно не читать. Но есть ведь еще Тибетская и Египетская книги мертвых, они-то писались столетиями, и в то достославное время они как раз появились у нас в продаже.
Но мой друг «ботаника», интересующегося такого рода материями, совсем не напоминал, он, когда мы с ним познакомились, катался на скейте, сплавлялся на байдарке и прыгал с парашютом. Да, учился в университете, но при этом… стрелялся жеваной бумагой на переменках. Наша учеба пришлась на веселую Перестройку. Все было прекрасно за исключением пары пустяков: руководящей роди этой скучной партии и отсутствия в достаточном количестве импортных шмоток.
Потом студенческая лафа закончилось, начались трудовые будни, перемежающиеся взятием Останкино, штурмом Белого дома. Некоторые наши однокурсники стали очень заняты. Мы с Андреем иногда встречались – выпить портвешка. Но вот однажды, когда я его увидел в Москве на улице Правды, его лицо в некоторых местах «украшали» лишенные пигмента пятна, наподобие тех, что появились у Майкла Джексона, перед тем как он побелел окончательно. Но у моего однокашника это было не болезнь витилиго, а – следствие ожога.
Оказывается, когда стало не хватать зарплаты, он поехал подработать – сопроводить груз по железной дороге. Тогда в 90-х некоторым перестали платить зарплату, приходилось как-то изворачиваться. Я, например, стал больше писать, однажды тиснул заметку в одной газете, получил гонорар, и, добавив немного, купил ребенку авторучку. Отнюдь не с золотым пером, самую простую, шариковую. А герой этой истории по первой своей профессии помощник машиниста, он решил этим обстоятельством воспользоваться.
И вот на одной из железнодорожных станций старший по поезду сказал ему:
– А ты знаешь, что на твоем вагоне люк открыт?
Андрей быстренько полез по наружной лестнице – проверить. Люк был крепко закрыт, старшему – показалось. Почудилось. А дисциплинированный проверяльщик – оказался под высоковольтными проводами. Причем, не 220, а все 2000 вольт! До них было высоко, метра полтора, он ничего не задевал. Но моросил дождь, воздух был сырой, и этого оказалось достаточно для заземления. С треском сверкнула техногенная молния и в карабкающегося по металлической крыше человека – ударил разряд. На нем загорелась одежда. Больше он ничего не помнит. Потом ему рассказали, что с крыши вагона он – весь в огне – спустился сам. Потом упал, к нему подбежали, погасили, сорвали то, что осталось от куртки. Он остался лежать на железнодорожном щебне под дождем полуголый, и практически мертвый…
По крайней мере, местные врачи, приехавшие по вызову, авторитетно заявили: «Готов!» А что вы хотели, мощный удар током и ожоги 70 процентов тела! Отвезли куда надо, не в морг, а в приемный покой больницы. В полусгоревших лохмотьях нашли служебное удостоверение. Позвонили в организацию, так, мол, и так – ваш сотрудник сгорел на работе. Там специально обученный человек сел писать прочувствованный некролог…
Андрей же в это время оказался вовсе не в «тоннеле», о котором так много написано, а у какого-то лифта. Пред ним стоял человек в приличном костюме и при галстуке, лицо которого, с короткой, аккуратно подбритой бородкой, показалось ему смутно знакомым. И человеку этому мой друг явно был не совсем чужой, потому, что он сказал:
– Ну вот, ты просил организовать тебе командировку, можешь теперь все посмотреть…
Тогда только он вспомнил странный случай, происшедший с ним на охоте, в северной тайге. Дело было осенью, примерно за полгода до тех событий на станции. Они промышляли с товарищем в дремучих дебрях. Листья уже почти облетели, лес стоял серо коричневый. Он сидел один с ружьем и ждал когда фауна успокоиться, и пошлет ему какого-нибудь зайца, с которым ей, фауне – не жаль расстаться, или птицу наподобие вальдшнепа.
Но тут в зарослях – показался Сам. Сначала Андрей подумал, что это идет сохатый. Пригляделся… Нет, не лось. На двух ногах идет. Медведь? Они вообще-то на задних лапах ходят только в цирке. А в естественных условиях встают вертикально, если рассмотреть что-то хотят, или напугать кого. А Это – шагает между коричневых кустов, сливаясь с ними, и направляется вовсе не к Андрею, а мимо него куда-то по своим делам. У охотника ружье, но воспользоваться им – у него и в мыслях не было. Он встал и задом-задом, оглядываясь и держа ствол наизготовку, стал уходить с места неудачной охоты. Потом побежал во всю прыть прочь, изредка озираясь.
Добрался до лагеря, где стояли палатки, покопался в рюкзаке. Достал бутылку водки, и выпил половину ее содержимого. Остатки они докончили с напарником, когда тот вернулся. Андрей рассказал ему:
– Ты знаешь, а я ведь Снежного человека видел.
– Не бывает Снежных людей, – возразил опытный напарник, закусывая.
– Кого же я тогда повстречал? – вступил в дискуссию Андрей. – Я его видел как тебя, в пятидесяти метрах, по цвету как медвежья шкура, метра два в высоту, идет на двух ногах.
– А это был бес, – объяснил товарищ, предпочитающий рассматривать нашу жизнь сквозь призму традиционной в наших местах религии. – Если его кто-то видит, то такого человека в скором будущем ждут серьезные испытания.
Ну, бес не бес – это вопрос спорный и открытый. Для кого-то бес, для кого-то йети. В любом случае надо было спать, утро вечера мудренее. Они улеглись, каждый в своей палатке, в обнимку с ружьями и Андрей, после пережитых потрясений и выпитого заснул сном праведника. И приснился ему необычный сон. Вообще он из тех, кому снятся сны, но этот – был запредельно фантастическим.
Он оказался во сне перед каким-то лифтом. Тут же стоял представительный мужчина в костюме, с короткой бородкой.
– Как к вам можно обращаться? – спросил Андрюша.
– Петр, – представился мужчина.
– А меня Андрей зовут, а что это у вас за лифт, куда на нем можно проехать?
– Да куда угодно, – ответил мужчина, хотя и при исполнении, но очень доброжелательно, попросту, безо всякого высокомерия.
– Ну и как там? – не унимался Андрей.
– Да по-разному. Это, смотря куда поехать: вверх или вниз, – ответил Петр.
