В некотором царстве, в недалеком государстве случилась беда нежданно-негаданно: хитростью и коварством завладел в том краю престолом и властью над людьми правитель с душой черной и злобной. В светлом краю охотников и собирателей ягод понастроил он первым делом фабрик по производству сажи и непроглядного дыма. Коптили они небо день и ночь, застили чистую землю, не давали сквозь черные облака проникнуть яркому солнышку. Старых и малых разогнал злой правитель по домам, только работники этих фабрик могли выходить на улицу. Глаз не поднимая, лица скрывая, бежали они на своё производство, иначе семьи вовсе без хлеба могли остаться.
Так постепенно на веселой и красивой земле воцарилось уныние и запустение. Не пели люди веселых песен, не водили хороводов, не плели венки и не варили хмельного меда. Если и выходили на улицу, так только для драки стенка на стенку, и не бывало победителей в этих кулачных боях. Все праздники злой правитель отменил, собираться веселой компанией запретил. Музыка не играла, костры не горели, дымные тучи кислыми дождями поливали селения. А леса отступали всё дальше, скоро и садов почти не осталось, ведь фабрикам этим много дров надо было! Звери вместе с дубами и березками, соснами и елками тоже уходили, убегали, пуще прежнего людей боялись.
Жила в том краю у любящих родителей маленькая девочка Аня, про которую только самые близкие знали, что на самом деле она – добрая фея, но в самом начале своего сказочного пути. Поняла феечка Анечка, что бездействовать больше нельзя, надо просить помощи у волшебников, собирать против зла силу добрую, непобедимую. Первым делом пошла она за советом и подмогой к соседу, Мастеру Матвею. Знаменит он был на всю округу своим необыкновенным рубанком, мог смастерить для любого доброго человека хоть шкаф резной, хоть колыбельку для младенца, хоть круглый стол для веселой компании.
Но нынче и он переживал трудные времена, лучшая древесина уходила в ненасытные печи фабрик, ни липа, ни груша на чудесные поделки Матвею не доставались. Хмурился он, но даже из дровяных обрезков умудрялся мастерить людям такие нужные табуретки и полочки, резные шкатулки.
– Чем я могу тебе помочь, детка, – спросил он ласково Анечку. – У правителя войска много, а мы с тобой – люди мирные, боевому искусству не обучены.
– Дядечка Матвей, а мог бы ты соорудить мне такие скользящие салазки, чтобы они сами собой катились и никогда не уставали?
– Да не бежать ли ты от нас в это черное время собралась? – с горечью спросил феечку Аню Матвей.
– Даже в мыслях не было, – горячо возразила Анечка, – но хочу я на Северном Полюсе поискать Деда Мороза, уж если он накануне Рождества нам не поможет, тогда и надеяться не на кого! А приснилось мне в вещем сне, что впал дедушка в забытье, решил, что коли праздники отменили, то и хлопотать больше не о чем. Растолкать его надо!
– Ну, тогда другое дело, – оживился Мастер, – сооружу я тебе дивные салазки, каких сроду ни у кого не было! Бежать будут по любой дороге, хоть ледяной, хоть заснеженной, хоть слякотной! К какому тебе сроку заказ исполнить, милая?
– А как спроворишь, так и дай знать, медлить не будем, – откликнулась Анечка.
Кинулась она к другой соседушке, кружевнице Клавдии, которая с отменным искусством и вкусом украшала в этом краю и невест к свадьбе, и выпускниц школьных, и добрых матрон к юбилеям. Поклонилась ей с большим уважением, попросила как о милости великой:
– Не могла бы ты мне, тетечка Клавдюшка, сплести плат белоснежный с узорами зимними, чтобы глаз оторвать от него было невозможно, чтобы мысли он рождал светлые и легкие!
– Странно мне слышать тебя, милая Анечка, – вздохнула Клавдия, – видишь, время настало какое горькое, людям радоваться запретили, ни свадеб они не играют, ни компаниями не собираются, сидят взаперти поодиночке, слезки точат. Куда тебе платок нарядный, кого будешь радовать?
– Да хочу я, тетечка Клавдюшка, податься в гости к Деду Морозу; сон я видела вещий, что нынче он про Новый год забыл совсем, морок на него от наших дымных труб да сажи черной напал. Вот сделает мне дядя Матвей салазки дивные, да и покачусь я на Полюс Северный, разверну перед Дедом Морозом плат твой пуховый работы волшебной – глядишь, он и опомнится!
