I
Верите ли Вы в волшебство? В него верит каждый ребёнок, втайне мечтая о встрече с добрым волшебником. И, даже став взрослым, хранит искорку этой веры в самом чистом уголке своей души. Там, где в струящемся, неугасимом небесном свете покоится крохотная частица детской безгрешности, напоминая о том, что каждый из нас – несостоявшийся райский житель, который и сам может стать волшебником.
Я появилась на свет в Раю. В мой калейдоскоп событий детства можно было смотреть, не отрываясь и замерев в восхищении, как и полагается райскому жителю. Меня бережно приняли в руки самые настоящие добрые волшебники, которые были посланцами таинственного Некто, Того, Кто создал и Рай, и моих волшебников, и меня. Волшебники были посланы мне для того, чтобы научить премудростям творения из доставшегося мне кусочка мира той Реальности, какую хотелось бы видеть вокруг себя. Возглавила это обучение одна Волшебница.
Какие непостижимые силы создавали внутренний мир этой удивительной женщины – одному Создателю известно. Но то, что она была одним из Его любимых и совершенных созданий – несомненно.
Эта Волшебница появилась на свет в семье крестьян в небольшой деревне под Владимиром. После окончания второго класса церковно-приходской школы её, 11-летнюю девочку, отдали в няньки. Нужда заставила. Это и стало её «базовым» образованием. Во взрослой жизни она работала в колхозе, была завхозом и истопником сельской школы, потом, переехав в областной город, устроилась в местный драмтеатр убирать помещения и следить за костюмами.
Когда в этот мир пришла я, Волшебница, превратившись в Бабушку и бросив все прочие дела, ставшие для неё не столь важными, включая устройство своей личной жизни, приехала в маленький подмосковный городок, где впервые и взяла на руки нового маленького человека. Внучку.
Наша семья занимала две комнаты на втором этаже двухэтажного дома барачного типа с длинными общими коридорами и общими кухнями. Территория двора представляла собой выгороженную часть леса, обнесённую плотным, высоким забором из серых досок, увенчанным несколькими рядами колючей проволоки. По другую сторону забора находилась охраняемая территория какого-то оборонного предприятия, и у массивных ворот всякого входящего в наш двор встречала выкрашенная в синий цвет вышка с часовым. После снежных зим низинный участок у самых ворот затапливался талыми водами, и тогда эти массивные ворота снимали с петель, превращая их в мост через образовавшееся водохранилище более метра глубиной, казавшееся мне настоящим морем.
Пять семей, проживавших в квартирках нашего коридора, готовили еду на одной общей кухне, в которой располагалась большая чугунная печь с плитой. В доме было электричество и паровое отопление, но печь была по-прежнему действующей, и время от времени хозяйки растапливали её, чтобы кипятить в баках бельё. Водопроводный кран располагался на первом этаже возле уличной входной двери, и воду жильцам приходилось поднимать на второй этаж вёдрами, преодолевая два пролета довольно крутой лестницы. Прочие удобства были во дворе.
Весь наш быт Бабушка взяла полностью на себя, предоставив возможность родителям маленького чуда полностью отдаться работе. Эта хрупкая, сероглазая женщина – великая труженица – была личностью, интеллигентной в самом глубоком смысле этого слова, наделённой тонким чувством красоты. В сером и убогом коммунальном пространстве наша квартирка превратилась в какой-то чудесный оазис – всегда безупречно прибранный, украшенный немыслимым количеством цветов, благодарно отзывавшихся на волшебные прикосновения бабушкиных рук щедрым круглогодичным цветением. С появлением Бабушки в наполненном Любовью доме поселилась Красота. Так появился на Земле мой Маленький Рай.
В нём красиво было всё: и белоснежный, воздушный тюль на окнах, и кружевные «накидушки» на стопке подушек, одетых в белоснежные накрахмаленные наволочки, и расшитые вручную шёлковой гладью подушечки-«думки» на диване, и дивные скатерти на круглом столе, которые Бабушка часто меняла, чтоб глазам не надоело. Всё это великолепие венчал апельсинового цвета купол абажура с шелковистой бахромой по краю, благодаря которому даже в самые сумрачные дни и тёмные зимние вечера наш Рай наполнялся самым настоящим солнечным светом. Семья пила заваренный Бабушкой в волшебном расписном чайнике сказочный чай. Но не из гранёных стаканов, как в то время было принято, а из каких-то необыкновенных чашек с изящными фигурными ручками, помешивая сахар такими же необыкновенными резными ложками.
Так я узнала, что обычный кипяток можно легко превратить в чудодейственный волшебный напиток, способный собрать за столом всех, кого я люблю, чтобы смеяться и болтать о милых пустяках, позвякивая серебристой ложечкой по чашечке, от которой невозможно было оторвать глаз. Это было маленькое чудо – одно из того множества чудес, которые мне только предстояло постичь, и из которых волшебники умеют создавать Счастье.
По деревенской привычке Бабушка просыпалась с рассветом и любила приговаривать: «Кто рано встает, тому сам Бог даёт». Когда первые заспанные хозяйки, зевая и почесываясь, появлялись на общей кухне, там уже пахло свежеиспеченными пирожками, а на нашем кухонном столе стояли разгоряченные, начищенные до блеска кастрюльки с завтраком и обедом, который, если вдруг неблагоприятно складывались обстоятельства, Бабушка могла приготовить из ничего. Для Волшебницы – дело обычное.
Возле нашего умывальника красовались полотенца, достойные прикосновения ручек прекрасной феи. Из соображений экономии полотенца для рук Бабушка шила на ручной швейной машинке, купив в ларьке на рынке уценённую льняную белую ткань по 50 копеек за метр. Отбеливала её в «Персоли», а затем ночью, уложив меня спать, садилась ворожить, вручную приплетая к краям полотенец умопомрачительной красоты кружева, удивительно похожие на морозные узоры на оконном стекле. Подглядывая в щелку из-под одеяла, я становилась ошеломлённым свидетелем того, как на моих глазах белые куски дешёвой ткани превращались в произведения искусства. Эта деревенская полуграмотная женщина неукоснительно следовала правилу: у каждого члена семьи должно быть своё личное полотенце. Её, неутомимую, не смущало обстоятельство, что за водой для стирки этих полотенец и всего остального белья придется многократно проделать с ведрами путь на первый этаж и обратно. А затем с таким же количеством ведер грязной воды прогуляться на улицу во двор, где находился слив. Стиральных машин тогда ещё ни у кого не было, и Бабушка всё бельё стирала вручную. А потом, ночью, когда все уже спали, втихаря плакала, смазывая каким-то лечебным снадобьем растрескавшиеся до крови руки.
