После ухода консула Этьен переключился на кого-то из своих коллег дипломатов. Я же отыскала взглядом мэтра Броссара и направилась на палубу, намеренно обходя оживленный круг, выстроенных из диванов. Не оглядываясь, я знала – наставник вскоре выйдет за мной следом.
- Итак? – почти сразу же услышала тихий голос ворожея, как только облокотилась о перила.
Резко развернулась и попыталась всмотреться в лицо мужчины. Отсвет огней из салона хорошо высвечивал его глаза. Темный, казавшиеся в ночи почти черные. Они смотрели встревожено.
- Почему вы решили, что консула пытались отравить? – задала вопрос, долго мучавший меня.
- Официант за его спиной поменял тарелки, пока консул занимался Кавье, - я покачала головой.
Нет. Все не так. Я сидела совсем рядом. Официант не делал ничего такого.
- Геллер не просил его об этом, - пояснил наставник на мое молчаливое возражение.
- В этом не было ничего удивительного, - возразила я, - Он лишь убрал недоеденный хлеб, намазанный кальмарами и заменил его на свежий. Меня озадачил момент с водорослями.
- А точнее, - потребовал ворожей.
Я подробно объяснила как поступил с недоеденным бутербродом консул и высказала свои опасения о пропащей морской капусте.
- Нет, Клер. Это другое, - возразил мне мэтр Броссар, - В школе дипломатов учат в первую очередь заботиться о своей безопасности самим. В данном случае Геллер не стал доедать оставленный хлеб, потому что в него могли добавить яд как только он выпустил из своих рук. Обратила внимание? Консул всегда мажет себе хлеб. Неважно какой продукт. Будь это масло, соус, паста, все во что можно легко насыпать отраву.
- Не проще ли сразу отравить весь объем соуса? – озадаченно поинтересовалась я, - Зачем такие сложности?
- А если первый съест кто-то другой, а не консул? Тогда отравится не он, а Геллер будет предупрежден. Если покушаются непосредственно на самого венальца, то сыпать яд будут только в его еду.
- Тогда это относиться и к вину, - заметила я.
- Разумеется, - согласился со мной мэтр Броссар, - Если Геллер оставляет недопитый бокал с вином или чашку с напитком, он больше не притрагивается к нему.
- Как все запутанно, - вздохнула я.
- Зато действенно, - весомо ответил он.
- Получается, он именно это имел ввиду, когда сказал не обращать внимание, ведь это профессиональное, - сделала вывод.
- Скорей всего, - согласился со мной наставник.
- Но тогда … - от охватившего волнения забыла как дышать, - Я вспомнила! – взволновано воскликнула и тут же испугано оглянулась по сторонам, - Он точно так же сказал, когда поцеловал руку метрессе Кавье. Она пыталась его отравить?
- Вряд ли, - засомневался наставник, - Скорей всего консул почувствовал аромат духов и не стал прикасаться губами к коже Кавье. Этому так же обучают дипломатов.
- Побоялся отравиться? – уточнила я, не желая снимать ярлык «отравительница» с мерзавки.
- Скорее опасался приворота. Он семейный человек, Клер. И если может себе позволить интрижку во время путешествия, то ввозить к себе в страну проблему личного плана точно не захочет, - но заметив мое скептическое выражение лица, добавил, - Мне не известны яды, которые можно нанести на собственную кожу и остаться в живых, но при этом убить другого человека.
Мелькнувшая тень мазнула по нашим лицам, и одновременно раздался женский смех. Кто-то выходил из салона. Мы поспешили разойтись в разные стороны. Мэтр Броссар направился к служебному ходу, а я отошла подальше от дверей и ярко освещенных окон в густую тень тропической ночи.
Мимо прошла метресса Кавье, прижимаясь всем телом к консулу. Он что-то тихо говорил, наклонившись к спутнице, а она заливалась на его фразы соблазнительным смехом. Видимо, мэтр Геллер решил позволить себе интрижку, как сказал наставник. Парочка направлялась в сторону кают первого класса. Я услышала как подскользнулась, спускаясь по трапу, метресса Кавье, ее негромкий вскрик и снова смех. Мужчина ругал себя за неучтивость, а потом их голоса удалились. Насколько смогла рассмотреть, мэтр решил нести пострадавшую на руках. Не удивлюсь, если это окажется хорошо разыгранная комедия, чтобы поймать в сети не желающего привораживаться консула.
Интересно, роковую красотку заинтересовало в мэтре Геллер его высокое положение? Не могла же она на самом деле увлечься занудным с бледной наружностью венальцем. Из всех запоминающихся черт внешности можно отметить только рыжие волосы.
- Скучаете? – провокационно проворковал мэтр Бланкар, врываясь в мои рассуждения.
Троллий потрох! Темнокожий мужчина в ночи почти неразлечим. Я перепугалась не столько его самого, сколько внезапного появления позади меня. Он вполне мог подкрасться и сбросить меня за борт. Я бы даже пикнуть не успела!
- Вышла подышать свежим воздухом перед сном, - сухо ответила ему.
Внутренне вся подобралась. Пусть только позволит себе вольности! Теперь я знаю, на что способен бывший «друг» мужа. Сразу же буду атаковать!
- Я надеялся завтра присоединиться к вашей компании, - пыхнув сигарой во тьме, произнес светским тоном целитель, - Наверное, вы единственные, кто не вдохновился конной прогулкой к водопаду. Палерон в это время года особенно красив. Именно по этой причине его включили в круиз.
- Вы там уже бывали? – невольно заинтересовалась.
- Не однажды, - еще одна вспышка красного огонька, а потом она обрисовала полукруг, опускаясь вниз, - Так что успел посмотреть водопад, оценить красоты горной речушки и даже искупаться в ней. Город гораздо красивей.
- Неужели? И что в нем особенного? – скепсис решила не демонстрировать.
На мой взгляд не всем придутся по вкусу портовый город, где моряки находят временное пристанище, а затем вновь отправляются в путь.
- Поздняя весна, - выдохнул мэтр Бланкар и до меня донесся аромат дорогого табака, почти сродни мужскому одеколону, - Горожане украшают Палерон вьющимися цветами. У них даже проходит конкурс на лучшее оформление дома, улицы, квартала. Знаете, они обожают свой город и не разрешают приезжим заходить в закрытые районы.
- Но вы это видели, - недоверчиво произнесла я.
- Одна черноокая жительница Палерона показала его, - с намеком в голосе отозвался он.
Расспрашивать резко расхотелось. Отвернулась в темноту ночи. Впереди маячил опознавательный фонарь. Его зажигали каждую ночь, чтобы встречные корабли могли нас видеть. Трепыхнулось полотнище паруса, на мгновение скрывая его, а потом раздался громкий хлопок и женский крик.
