Покой.
Холод хлипкий, как снега всхлип
Как последняя судорога тьмы,
Зверем, дикий разрезая рык,
Поднималась зима с земли.
Не сдаваясь, почти вслепую,
Зима хлестала бешено – грозно,
Но, хороня прохладу лихую,
Отмирали часы морозные.
Но солнце, хозяйку чуя,
Серой морды зимы греет темя
Шальной пьяный ветер ликует —
Все ликует- пришло ее время!
И брызг солнечных напившись вволю
Опьянев, крича морю «люблю!»,
В небо рвутся, взлетают горы…
…Покой в гавани – смерть кораблю.
Неузнанные.
Неузнанные, до смерти забитые,
Мы заново рождаемся негласно;
Мы близкими нечаянно забытые
Встаем с утра, чтоб к вечеру угаснуть;
Чтобы дышать на форточки открытые,
Курить тихонечко и ночи провожать,
Обманутые истинами вбитыми
В тоске неистовой себя в аду искать.
В тоске безудержной, не веря, не жалея
Бежим из дома, преданные вновь;
А жизнь проносится голодным, слепым зверем
И мы опять пьем собственную кровь —
Чтобы забыться, успокоиться, уснуть,
Чтобы забыть, что мы давно мертвы;
Мы ищем выход в темноте, мы ищем путь —
Не зная, то что мы – давно не мы…
Сны.
Ползут, как змей во сне, года
Я задохнусь, без слов, в шаги слепые
Уйти б на свежий воздух навсегда —
Тут в тамбуре комфортно, как в могиле;
…Выкурили с ветром сигарету на двоих
Я расклеилась – это нормально
Ветер в ночь с болью воем затих
И я тоже, как ни печально…
…В ушах свистеть когда перестает,
Со спины вгрызает – хохочется
И по солнцу жалобно воет-ревет
Накрывает собой одиночество.
…Мумий-тролль клубком – ему снится весна
Ему снится весна-сам по небо в снегу
Он не знает еще, что весна умерла,
И придется всегда греть себя самому.
…Сознание чисто – как у ребенка
В голове ни мысли – только звон
Днем и ночью – словно пленка
Накрывает мертвый сон.
А я снова – наполнена до краев,
А я снова – перенасыщена;
Стрелою в полет, леденящий кровь —
Из лука тугого пущена…
…Улитку ударили в рожки:
Как тени белоснежных кораблей —
Раздавлены на солнечной дорожке,
Как пятнышки родимые людей.
Мой выжженный дотла бумажный флот,
Как сумасшедший, летит вперед;
Как хорошо – никто и не заметил,
Как в пепел превратило солнце ветер.
…На улице дождь превращается в снег
Фонарь – обелиском, эмоции – глыбой
Суть счастья – быть тем, кто ты есть;
Я не та, кто я есть. Я забыла.
Безумие – свобода и полет,
Ода смертельная на радость Бытия —
Когда уже твой самый светлый флот
Тьмой первозданной – теперь зола…
…Это не страшно – играть с рассудком в прятки
Курить пламя на рассвете, не загадывать загадки,
Хватать, как тяжесть каменной рутины,
Во тьме рассудок – словно снег на паутине.
Эпилог.
После красочного самасожженнья
Еще долго потом шла война,
Еще до самого рожденья
В зеркалах отражалась вина.
Взорвав изнутри мирозданье
Поцелуя касанием Хаоса
Придя, вопреки, после смерти в сознание,
Живу в молчанье отчаянном.
Помню все, словно было вчера —
Ослепительный свет созиданья!
Придя, вопреки, после смерти, в себя
Я все помнила. В наказанье.
Память есть – а вокруг мрак
Как небо – всегда одна
Наказание – помнить как
Как поет святая весна.
Горгулья.
На моей груди – горгулья
Я становлюсь тем самым Собором;
Плюну на все и уйду я —
Пусть горит чужая Гоморра.
Горгулья смотрит мне в глаза —
Я свои закрыла – я притворяюсь.
Как будто сплю, как будто одна
В своем незапятнанном сне растворяюсь.
Это очень легко – надо не шевелиться
Горгулья не заметит и уйдет
Ей почему-то тоже не спится
Уродство ли, ложь ей спать не дает.
Паранойя.
Не просила – мне не нужно
А оно уже за дверью.
Можно спрятаться снаружи,
Разрыдаться и не верить.
Нету смысла притворяться —
Затаилась, поджидает,
Больше некуда деваться —
Она тоже это знает.
Скоро снова дышать нечем
И не слушаются руки
Снова утро, снова вечер
Снова выпущен гомункул.
Стухла кромсанная рыба —
Мне заранее не жалко
Все равно душа погибла —
Стухла дохлая русалка.
За спиною – синим морем
Раскидаюсь – хоть и хмуро
Растекаюсь черным горем
…Облегчение в безумье.
В слезах по пустякам дождю нет равных —
Сырой листвой хлюпают тени рваных
Облаков. Они вымокли до дрожи от холода
Голода. Морока. Мора.
Наглотавшись отравы, наглотавшись яда
В слезах по пустякам дождю нет равных
Безумие мутной накрыло волною, стальною
Средневековье. Немое. Слепое.
Мне однажды вновь семнадцать
А тоска стучится в двери:
Никогда не сомневаться
Никого не ждать, не верить;
Не надеяться, не гладить,
Не мечтать не открываться
И не красть чужие дали —
Не грустить, не улыбаться.
Бешенство.
Сумасшедшим закон не писан —
Все рядят меня в сумасшедшие
Вон, обратно все, за кулисы
Лепестками в лицо дожди вешние.
Дожди вешние полуразрушены
Барельефы из мяса, в темноте
В темноте визжат, перекушенные
Надвое – в поклон немой черте.
Они не рождены такие – сделаны
Они бы рады жить иначе,
Они, как барельефы, из мяса —
Осыпаются в темноте и плачут.
Сумасшедшим закон не писан —
Их писали друг другу люди.
Как смешно наблюдать актрисам
Что было, что есть и что будет.
Безотказная я, безотказная
Беспринципная, легкодоступная
Сумасшедшая и отвязная
Я безумная и распутная.
Только как иногда не хочется
Очаровывать полоумием!
Иногда сбросить в омут хочется
Неприкаянные многострунные…
Всем плевать – ну а мне тем более
Так смешно – когда там пусто
И белеют, от ярости, по двое
Два сердца пустых – а мне грустно.
И нельзя ни вздохнуть, ни каяться
Потому что – кругом безумие.
Тебе правда нравится? – Нравится.
Я ищу там рассудок в ночь лунную.
Не теряла его, а жду вечера —
После вечера – черная ночь.
Наедаясь гнилой человечиной
Жду, пришел чтобы кто помочь.
Он больной – так и я ведь при смерти
Мы не слышим друг друга – и ладно —
Мы давно уж не ждали исповеди
И искали нас чтоб – не надо.
Так любить может лишь женщина;
Бесполезный дар, несуразица
Когда с часом каждым жить меньше —
Кто кому сказал что – без разницы.
Ерунда это, если вдуматься
Телефонные бредни звонков
В голове веера – мысли кружатся
