Лето. День был солнечным.
Настолько солнечным, что слепящие лучи солнца заставляли меня щуриться, а кожа покрывалась мурашками от жары. Но в этот день я не обращал внимания на такие мелочи, потому что в голове были иные мысли. Я не замечал, как плавится от жары асфальт, раскаляя воздух до предельного градуса. Еще чуть-чуть и черная полоса раскиснет под колесами моего автомобиля. Не замечал зеленых деревьев по обе стороны от дороги. Там чуть ниже, на склоне, скорее всего, была прохладно, но я не думал о том, чтобы остановиться, найти тень и выдохнуть. Дать себе передышку, чтобы после двигаться дальше.
Я давил на педаль газа, не желая останавливаться. Казалось, если сделаю это, то всё, с чем пришлось столкнуться за последние два года навалится на меня как снежная лавина. Пожалуй, немного снега мне бы не помешало. Я бы остудил голову и, возможно, тогда понял, что нельзя так гнать по пустынной дороге, петляющей, уходящей то вверх, то резко вниз. Я бы сбавил обороты, задумался и, возможно, вовсе нашел столь необходимую мне тень.
Машина была старой. Лучший вариант, который удалось отыскать в этом богом забытом месте. Движок тарахтел, но позволял выжимать столько, сколько было необходимо для того, чтобы сбежать от прошлого. Кондиционер в машине не работал – в общем, меня надули. Но хотя бы автомобиль не заглох после первой же мили. Что уже было хорошим знаком.
Наивный, а вроде бы давно не мальчишка.
Я щурился, пытаясь совладать с солнечными лучами, ослепившими после поворота.
Эта жара убивала.
Крепко цепляясь за потертый кожаный обод, я крутил руль, возвращая то и дело машину на свою полосу.
Нужно сбавить обороты. Нужно притормозить. Но злость не давала мне покоя. Злость и усталость.
Все началось с того, что я однажды утром проснулся знаменитым. Так бывает, когда ты годы тратишь, совершенствуешься, не сдаешься, хотя порой понимаешь, что всё зря. Но не вешаешь нос, не отступаешь. Вгрызаешься словно пес в кость, хватаясь за любую возможность. В тебя почти никто не верит, и только близкие, те, кто еще не потерял надежду, остаются рядом в самый темный час.
И вот, бац, и ты попал в нужное место и в нужное время!
Моя книга выстрелила, как бы смешно это ни звучало. И теперь я знаменит, продаю права на экранизацию, покупаю новый дом для семьи, выпускаю еще несколько бестселлеров. Голова кружится от перемен, и я оступаюсь. Думаю, так было со многими, кто вкусил приторно-сладкую славу и не смог притормозить вовремя.
Слава пьянила, кружила голову, окрыляла, и я не заметил, как терял семью.
И вот однажды вместо очередного контракта, я получил уведомление от адвокатов. Моя жена подала на развод, желая получить единоличную опеку над нашей дочерью. Желала забрать дом, доход, мою жизнь.
С Энн я был знаком едва ли не со школьной скамьи. Милая, порой наивная, она верила в чудеса и никогда не уставала мечтать. Она верила в меня и поддерживала до самого конца. Темные ночи становились светлее от ее лучезарной улыбки, холодные промозглые дни наполнялись теплом, которое Энн дарила без остатка. Она ничего не требовала взамен, лишь просила не переставать мечтать. Мы жили в крошечной квартирке, лишенные достатка и сна. На маленькой кухоньке маршировали тараканы и мыши, из крана бежала ржавая вода, а на лестничной площадке как-то убили соседа. Не жили, а выживали, но все равно не теряли себя. Сколько раз я хотел сдаться не сосчитать. Сколько раз я бросал любимое дело и шел разнорабочим, лишь бы в следующем месяце оплатить аренду.
