Я хотел бы выразить глубочайшую благодарность за поддержку: персоналу «Café Rouge» в Доркинге (и ещё кофе, пожалуйста…); ребятам из «Psion» за Psion Series 5, который стал домом для первого черновика этого романа; Дэрил и остальным из «Café Hosete»; и, конечно же, Саймону Тэйлору и остальным сотрудникам «Transworld Publishers».
Моей семье и друзьям: спасибо вам за веру и поддержку, без которых всё, чего я добился, ничего бы не значило.
Также благодарю Стивена и Росса Дональдсонов за добрые слова, Джеймса Баркли, Шона Рассела и Ариэль.
И, наконец, огромное спасибо всем читателям, которые писали комментарии на разных веб-сайтах: писательство – это одинокое занятие, но вы помогли его сделать менее одиноким.
На Тропе Ладоней
Икарий – странствующий яггут-полукровка
Маппо – его спутник, трелль
Искарал Прыщ – верховный жрец Тени
Рилландарас – Белый Шакал, д’иверс
Мессремб – одиночник
Гриллен – д’иверс
Могора – д’иверс
Малазанцы
Фелисин – младшая дочь из Дома Паранов
Геборик Лёгкая Рука – ссыльный историк и бывший жрец Фэнера
Бодэн – спутник Фелисин и Геборика
Скрипач – Девятый взвод, «Мостожоги»
Крокус – гость из Даруджистана
Апсалар – Девятый взвод, «Мостожоги»
Калам – капрал Девятого взвода, «Мостожоги»
Дукер – императорский историк
Кальп – кадровый маг, Седьмая армия
Маллик Рэл – главный советник Первого Кулака Семи Городов
Саварк – начальник охраны на отатараловых рудниках в Черепке
Пелла – солдат, расквартированный в Черепке
Пормкваль – Первый Кулак Семи Городов, ставка в Арэне
Блистиг – командир Арэнского гарнизона
Шик – Глава Когтей
Сон – капитан сиалкских морпехов
Ченнед – капитан в Седьмой армии
Сульмар – капитан в Седьмой армии
Лист – капрал в Седьмой армии
Глазок – сапёр
Спрут – сапёр
Геслер – капрал береговой охраны
Ураган – солдат береговой охраны
Истин – новобранец в береговой охране
Прищур – лучник
Жемчуг – Коготь
Капитан Кенеб – беженец
Сэльва – жена Кенеба
Минала – сестра Сэльвы
Кесен – старший сын Кенеба и Сэльвы
Ванеб – младший сын Кенеба и Сэльвы
Капитан – владелец и командир торгового корабля «Затычка»
Кривой – виканский пастуший пёс
Таракан – хэнская комнатная собачка
Виканцы
Колтейн – Кулак, Седьмая армия
Темул – молодой копейщик
Сормо И’нат – колдун
Нихил – колдун
Бездна – колдунья
Бальт – опытный полководец и дядя Колтейна
Красные Клинки
Барья Сэтрал (Досин-Пали)
Мескер Сэтрал – его брат (Досин-Пали)
Тин Баральта (Эрлитан)
Аральт Арпат (Эрлитан)
Лостара Йил (Эрлитан)
Аристократы в Собачьей цепи (малазанцы)
Нэттпара
Ленестро
Пуллик Алар
Тамлит
Последователи Апокалипсиса
Ша’ик – предводительница восстания
Леоман – капитан Апокалипсиса в Рараку
Тоблакай – телохранитель и воин Апокалипсиса в Рараку
Фебрил – маг и первый советник Ша’ик
Корболо Дом – Кулак-предатель, полководец армии оданов
Камист Релой – Высший маг в армии оданов
Л’орик – маг Апокалипсиса в Рараку
Бидитал – маг Апокалипсиса в Рараку
Мебра – шпион в Эрлитане
Другие
Салк Элан – путешественник в море
Шан – Гончая Тени
Зубец – Пёс Тени
Бельмо – Гончая Тени
Бэран – Пёс Тени
Крест – Пёс Тени
Моби – фамилиар
Хентос Ильм – заклинательница костей т’лан имассов
Легана Брид – т’лан имасс
Олар Этил – заклинательница костей т’лан имассов
Кимлок – таннойский духовидец
Бенет – вор в законе
Ирп – маленький прислужник
Радд – ещё один маленький прислужник
Апт – демоница-аптори
Панек – ребёнок
Карполан Демесанд – торговец
Була – хозяйка таверны
Котильон – бог, Покровитель убийц
Престол Тени – владыка Высокого дома Тени
Реллок – слуга
Что видишь ты на потемневшем горизонте,
Но всё ж не в силах
Заслонить рукой?
Ток Младший. «Мостожоги»
1163-й год Сна Огни
Девятый год правления императрицы Ласиин
Год Отбраковки
Волоча ноги, он вошёл в Круг Правосудия с аллеи Душ – будто уродливое облако из мух. Кипучие сонмы насекомых с бессмысленной настойчивостью ползали по телу; иногда они отваливались чёрными блестящими комьями и разбивались о булыжники мостовой, разлетались обезумевшими роями.
Час Жажды близился к концу, и жрец шёл, пошатываясь, – слепой, глухой и безмолвный. В этот день служитель Худа, Владыки Смерти, почтил своего бога и присоединился к другим братьям, чтобы раздевать мертвецов и смазывать себя кровью казнённых убийц – той кровью, что хранилась в громадных амфорах, стоявших вдоль стен в нефе храма. Затем торжественная процессия жрецов двинулась по улицам Унты, чтобы приветствовать посланников своего бога и присоединиться к пляске смерти, которой был отмечен последний день Поры Гниения.
Стражники, стоявшие по периметру Круга, посторонились, давая жрецу пройти, а потом ещё больше разошлись, пропуская жужжащее живое облако, что летело за ним. Небо над Унтой по-прежнему казалось скорее серым, чем голубым, потому что мухи, влетевшие на рассвете в столицу Малазанской империи, поднялись в воздух и медленно двинулись над заливом в сторону солёных болот и подтопленных островков за рифом. Мор пришел вместе с Порой Гниения, а сама Пора являлась неслыханно часто – она приходила уже трижды за последние десять лет.
Воздух в Круге всё ещё гудел и переливался, словно в нём висела взвесь из крупного песка. Где-то на соседней улице скулила собака – будто была при смерти, а рядом с центральным фонтаном на площади лежал полумёртвый мул и слабо перебирал ногами. Мухи пробрались в несчастное животное через все отверстия, и теперь его раздуло от газов. Мул, упрямый, как и вся его порода, умирал уже около часа. Когда жрец слепо прошаркал мимо него, мухи взлетели с мула и влились в окутывающее человека облако.
Фелисин было совершенно ясно, что жрец Худа ковыляет прямо к ней. Он смотрел на мир тысячью крошечных глаз, но девушке казалось, будто все они устремлены на неё. Даже нараставший ужас не мог сорвать покров оцепенения, которым было окутано её сознание; Фелисин знала, что ужас поднимается внутри, но это знание было больше похоже на воспоминание о страхе, чем на живой и настоящий испуг.
Она почти позабыла первую Пору Гниения в своей жизни, но вторую помнила во всех деталях. Всего три года назад она провела этот день в безопасности семейной усадьбы, за крепкими стенами дома, где все окна были закрыты ставнями, щели заткнуты тканью, а во дворе и на высоких стенах стояли жаровни, от которых исходил густой дым тлеющих листьев истаарла. Последний день Поры Гниения и Час Жажды были для неё мгновениями неприятными, даже отвратительными, но не более того. Тогда она и не думала о бесчисленных городских нищих, об одичавших животных, которым негде было спрятаться, и даже просто о небогатых горожанах, которых потом насильно сгоняли в отряды для очистки улиц.