Бегом по ступенькам через одну, потом – через две, всё быстрее вниз по лестнице; и вот уже ускорение такое, что не бег это, а полёт, и вот скорость уже больше похожа на падение – вниз, вниз, в туман, в какую-то бесконечность… а-ах!..
Марта проснулась. В комнате было темно. Не открывая глаз, она повернулась на бок и натянула одеяло повыше, чтобы снова уснуть. Но вопреки желанию уставшего тела, сон не возвращался. Сквозь неплотно задёрнутые гардины виднелось предрассветное, ещё совсем белое небо. Часы в холле тихонько пробили пять. Старинные часы с маятником – резные, с дверцей; подарок на свадьбу… Женщина любила эти часы: она и сама едва ли смогла бы объяснить, почему, но они всегда вызывали у неё какое-то чувство покоя и умиротворённости.
В последнее время она всё чаще просыпалась вот так, ни свет ни заря, да так и лежала, не в силах ни снова уснуть, ни подняться. Мысли пчелиным роем начинали – сперва не спеша, а потом всё быстрее и быстрее – кружиться, переносясь с одного на другое, и к тому моменту, когда звенел будильник, ей казалось, она слышит, как этот рой гудит у неё в голове.
Часы на свадьбу… свадьба… Она живо увидела себя в пышном кремово-белом платье, с белым же букетом – он потом ещё несколько лет пылился, засушенный, в вазочке в гостиной. Как всё-таки странно: случается много событий, больших и маленьких, а порой и вовсе кажется, что время не движется; но стоит вернуться мыслями куда-то – и словно и не было этих лет, и как будто вчера всё было, и даже лёгкий ужас охватывает от осознания того, как незаметно проносится жизнь.
В первом классе они с подружкой посадили во дворе косточку привезённого с моря персика, – из неё даже вылупился тоненький прутик, который, как и следовало ожидать, морозы, увы, сгубили в первую же московскую зиму. Но каким же недостижимо далёким казалось тогда время, когда дерево даст плоды!.. Они прикидывали, что это будет как раз к окончанию школы, – которое, разумеется, тоже едва маячило где-то в прекрасном далёко. А потом, в день «последнего звонка» она, в последний раз ученицей, прощаясь, гуляла по школьному двору и перебирала в памяти пролетевшие десять лет, грустно недоумевая, как неожиданно быстро это «прекрасное далёко» наступило. Впрочем, грусть была не так уж глубока – как известно, девушкам в семнадцать лет больше свойственно мечтать о будущем.
Свадьба… Бесконечные приготовления, которым не видно было конца, – а сам знаменательный день, опять же, казался призраком, который легко спугнуть. А потом вся приличествующая случаю суматоха – и вот она уже замужняя женщина, которая счастливо улыбается с множества фотографий в пухлом альбоме.
Марта вытянулась на спине. Сна не было уже и в помине. Глаза бесцельно бродили по светлеющему интерьеру спальни. Уже не в первый раз за последнее время захотелось курить. Странно, она никогда не была курильщицей – так, баловалась вместе со всеми в студенчестве, даже бросать не пришлось – но почему-то мысль о сигарете возникала снова и снова. Она представила выражение лица мужа и чуть усмехнулась: его такая правильная, идеальная жена – и вдруг с сигаретой?..
Борис вообще считал, что женщина курить не то что не должна – права не имеет. Надо признать, этих – то ли тургеневских, то ли шовинистских – понятий у него хватало. Не сказать, чтобы они выпирали настолько, чтобы бросаться людям в глаза, но порой вызывали у неё раздражение. Особенно – эти представления о распределении ролей в доме мужа и жены!.. Муж зарабатывает деньги и участвует в воспитании детей, жена – всё остальное. А как же иначе, на Руси испокон веков так и было. О том, что женщины тогда другой работы, кроме как присматривать за прислугой да вышивать, и не знали, – крестьяне, понятно, не в счёт, – он, разумеется, не думал.
Нет, Борис не был ханжой. Начитанный, рассудительный, доброжелательный – в студенческие годы он нравился всем преподавателям и родителям, а благодаря своему чувству юмора и открытому характеру был в приятельских отношениях чуть не с половиной курса. Друзья всегда могли рассчитывать на него, если им нужно было одолжиться до стипендии, а с девушками он точно так же не скупился на комплименты – пусть и не всегда искренние. На многочисленных вечеринках, устраиваемых, как принято у студентов, безо всякого повода, он часто был душой компании: Борис всегда умел к месту вспомнить и интересную историю, и весёлый анекдот, да и просто посмеяться чужим шуткам и байкам. В довершение природа дала ему симпатичное лицо, синие глаза и ладную фигуру – надо ли говорить, что девушек, строивших ему глазки, а то и втайне вздыхавших в подушку, хватало.
Собственно говоря, Марта не была исключением. Они познакомились на одной из таких вечеринок – по случаю окончания то ли зачётной недели, то ли сессии – в год, когда она училась на последнем курсе. Борис к тому времени уже закончил учёбу, – он был на год старше её, – и на вечеринку пришёл, будучи другом одного из студентов. Было весело, они играли в разные забавные игры, вроде фантов, расходиться никому не хотелось. Марта сразу обратила внимание на Бориса и, когда в течение вечера их глаза встречались, в груди у неё что-то чуть сжималось. От природы довольно сдержанная, она умела не выдавать своих чувств, поэтому он даже не догадывался, как сильно понравился ей; и отчасти потому, что она была красива, а отчасти по той причине, что не выказывала к нему интереса, – к женскому вниманию он уже давно успел привыкнуть, – из кожи лез, чтобы обратить на себя внимание.
Борис еще в юности понял, как можно понравиться практически любой девушке: держись спокойно и уверенно, будь весёлым, рассказывай забавные истории, ненавязчиво, но регулярно вставляя комплименты и – главное! – смотри на неё так, словно нежданно-негаданно увидел чудо, сокровище, редчайшее произведение искусства. А уж когда женщина в мужских глазах всё время видит своё волшебным образом преображённое отражение, много ли она обращает внимания на его собственные несовершенства!.. К последнему году учёбы в университете он уже имел репутацию главного сердцееда курса. Серьёзных отношений он ни с кем не заводил – зачем, когда добыча сама так и шла к нему в руки, – хотя при этом и строил чёткие планы на жизнь, включавшие семью.
Марта привлекла его не только своей красотой; в её лице была некая одухотворённость, обычно присущая натурам глубоким и цельным. А тем, что сама девушка совсем не старалась ему понравиться, она, сама того не подозревая, разожгла в нём и любопытство, и какой-то охотничий азарт. Через общих знакомых он раздобыл номер её телефона, – мобильных тогда ещё не было, – и пригласил на свидание. Как нарочно, в день, который он предложил, Марта должна была ехать на день рождения к бабушке, и в отчаянии, что упускает единственный шанс, она отказалась. Борис же, не ожидавший такого поворота событий, проявил настойчивость – в итоге они встретились в другой день, а потом – ещё и ещё.
