Счастливые мы люди! Я имею ввиду граждан бывшего СССР. Жизнь любого из нас вмещает две, а то и три жизни жителя таких стран как Швейцария, Дания или, например, Новая Зеландия. Вот живет этот несчастный швейцарец в своих тихих Альпах, рвет его рот зевота, считает он от скуки прожитые годы и ничего в его жизни не меняется. Нет, кое-что, конечно, меняется. Влюбляется он, женится, детей рожает. Но все это не интересно, а главное, обыденно и банально, потому как детей, к примеру, и кошка рожает. А вот мы, граждане бывшего Союза, ухитрились в течении своей короткой жизни, не выезжая из родного города, деревни или аула, пожить как минимум в двух странах: в СССР и в России (Казахстане, Узбекистане и т. д.). Многие из нас, не выходя из собственной квартиры, сумели побывать в разных городах. Жители города на Неве – в Ленинграде и Санкт-Петербурге, волжане – в Куйбышеве и Самаре. Но больше всех, в этом отношении, повезло бывшим целиноградцам. Они, оставаясь в своих домах, побывали еще в двух городах: Акмоле и Астане. Правда здорово?! Но это только цветочки! В течении своей жизни граждане СССР умудрились пожить при четырех(!) общественных строях. Не верите? Давайте считать. Обычный социализм – раз. Развитой социализм – два. Дикий, начальный капитализм – три и, наконец, империализм, по определению Ленина, высшая и конечная стадия развития капитализма – четыре.
А наша собственная, так сказать, личная жизнь? Какие удивительные, неожиданные повороты и кренделя выделывала она в 90-е годы! Диву даешься! Бедному новозеландцу и не снилось! Заслуженные учителя и врачи становились за торговые прилавки. Почтенные профессора, доктора наук занялись частным извозом. А в это же время бывшие ворюги и гопстопники заседали в правительствах, избирались в парламенты. Моя судьба, в этом смысле, тоже не исключение. Дослужившись к концу 80-х годов до должности ГИПа в проектном институте, за несколько последующих лет я успел побывать брокером на товарной бирже, директором коммерческой фирмы и даже руководителем танцевального коллектива. Закончил же я свою головокружительную карьеру водителем личного транспорта, осуществляющего коммерческий извоз пассажиров. Проще говоря, извозчиком.
Если кто-то думает, что я лью крокодиловы слезы по поводу случившейся со мной метаморфозы, то он жестоко ошибается. Да, не скрою, поначалу я стеснялся своей новой профессии (действительно, не солидно бывшему ГИПу таскать сумки своих пассажиров в расчете заработать лишнюю десятку), но со временем свыкся со своим новым положением. А года два тому назад я обнаружил, что и в такой, на первый взгляд примитивной профессии, как извозчик, могут оказаться свои прелести, свои источники для творческой, интеллектуальной деятельности.
Началось с того, что как-то один подвыпивший пассажир рассказал мне увлекательную историю, которая приключилась с ним во время работы над научным открытием. Вернувшись в тот день домой, я записал его рассказ. С тех пор добыча новых сюжетов превратилась для меня в страсть, увлечение или, по-иностранному, хобби.
Малообщительный по своей натуре человек, я раньше никогда первый не заводил беседу со своими клиентами и не старался поддерживать ее, если какой-нибудь словоохотливый пассажир сам начинал разговор. Теперь же я из кожи лезу вон, чтобы разговорить моего соседа и выцедить из него рассказ для моей коллекции. Сделать это, однако, весьма непросто. Прежде всего, мешает ограниченность во времени нашего общения. Средняя продолжительность одной поездки составляет двадцать-тридцать минут и увлечь разговором человека за такой короткий промежуток времени – проблема достаточно сложная. Не способствует доверительной беседе и настроение клиента. Ведь, если человек берет такси, значит он куда-то спешит, значит он чем-то озабочен и отвлечься от своих проблем, переключив внимание на разговор с навязчивым водителем, этому человеку бывает нелегко. Вот почему многие из добытых мной сюжетов были рассказаны пассажирами, незадолго до этого «принявшими на грудь». Пары алкоголя с легкостью вытесняют из сознания этих людей мысли о житейских проблемах и открывают шлюзы для бурного потока слов. Тем не менее, история, которую я предлагаю вашему вниманию, дорогой читатель, была рассказана мне абсолютно трезвым человеком, моим земляком (забыл сказать, что живу я в бывшей столице Казахстана, городе Алма-Ате) летом 1996 года. Я не зря обратил ваше внимание, уважаемый читатель, на тот факт, что рассказчик во время встречи со мной не был навеселе. Ибо то, что вы прочитаете ниже, может показаться вам плодом воображения, одурманенного хмельными парами. А по-просту, враньем.
К сожалению, у меня нет аргументов, чтобы развеять ваши сомнения. Я не располагаю фактами, которые могли бы подтвердить правдивость истории, пересказанной мной со слов моего пассажира. Поэтому решение: верить или не верить тому, что вы прочтете в этой книге, я оставляю за вами, дорогой читатель.
Солнце уже клонилось к закату, когда я привез молодую парочку в дачный поселок расположенный недалеко от города. В руках юноша держал бутылку вина, из чего я сделал вывод, что молодые люди приехали на дачу, чтобы нескучно провести вечер, а возможно и ночь. Развернувшись недалеко от конечной остановки автобуса, я увидел пожилого мужчину, махавшего рукой в надежде привлечь мое внимание. Недолго думая, я направил свои Жигули в его сторону. На вид мужчине было лет шестьдесят пять. Выше среднего роста, с седой, но отнюдь не редкой шевелюрой, он производил впечатление человека, проработавшего большую часть жизни на руководящей должности. Об этом говорили его решительные движения и прямой, уверенный взгляд. Твердый голос, когда мужчина начал разговор, также подтверждал мое первое впечатление о нем.
Рядом с мужчиной горой высились сложенные друг на друга с десяток деревянных ящиков, наполненных яблоками. Дождавшись, когда мой Жигуль остановится возле него, мужчина наклонился к отрытому окну и с некоторой долей фамильярности обратился ко мне:
– Я вижу, ты таксуешь?
Я в ответ кивнул головой.
– Отвези меня с этим, – мужчина подбородком указал на ящики, – на улицу Тулебаева, угол Кирова.
Я живо прикинул в уме расстояние до указанного мужчиной места.
– Двести тенге, – назвал я цену.
Мужчина округлил глаза.
