«Церковный колокол надсадно гудел, причем с каждым ударом все яростнее и страшнее, заставляя замирать сердца, трепетать в страхе и молиться, вспоминая свои настоящие и, особенно, мнимые грехи. Костры. Они наполнили воздух зловонной гарью и сладковатым чадом горелой плоти, ибо грешен мир и грешники должны гореть не только на том свете, но и на этом. Монахи, судорожно сжимая в руках, стальные крюки на длинных древках медленно, на одной тоскливой ноте распевая молитвы, обходили каждую улочку города, выискивая тех, кого покарала «десница божия». А что их искать то? Вот они лежат! Грешники! Господь он все видит и карает тех, кто не чтит заповедей! Крюки вам! И масло! Освященное масло живо пропитает мерзкую плоть, и огонь поглотит грешников, ибо все родилось из пламени и в него же возвращается!
Стража! Она есть всегда, поскольку ее не может не быть, обыскивала дома и добивала тех, кто еще не умер, но был близок к этому. Холодная сталь ничуть не хуже дополняла огонь, а порой была даже страшнее, вороненая и беспощадная. А что же Господь? Почему он молчит? Почему не остановит «черный мор»? Священники под сводами храмов молили о спасении, призывали Господа прислать ангелов, но Небеса молчали, ибо не каждому дано услышать откровение. А может-таки Господь все услышал, но ответных слов никто не понял? Кто знает!
Народ хотел увидеть светлого рыцаря в сверкающем ореоле, который спасет всех. Хотели? И он явился. Явился! Рыцарь был черен, как сама жизнь, в своих доспехах, но инкрустацию серебром не могла затмить гарь и копоть. Нет ничего чище священного металла, и даже демоны бегут в страхе от сверкания, освященного Господом.
Странный это был рыцарь. В чересседельных и заплечных сумах у него лежало зелье неведомое в сосудах невиданных, наполненных слегка голубоватой жидкостью. Не гнушался он заходить в дома простолюдинов самого низкого звания. Говорил жёстко, возражений не принимал. Удивительно, но и заразы не боялся, а ведь она не щадила почти никого. Нет заболевания страшнее «чёрного мора»! А рыцарь подходил к умирающим больным, и болезнь отступала против благодати Господа. Особо ретивые поборники «кары господней» пытались говорить о мерзком колдовстве, но большинство восприняло исцеление, как милость Божью. А страшный мор, благодаря стараниям этого странного посланца свыше, отступил, ибо не могут демоны противостоять промыслу Господа. Тогда рыцарь оседлал коня и, не прощаясь, покинул город. Боги, и Ангелы их, приходят с Небес! Но кто способен это разглядеть сквозь дым костров?»
(Из хроник Дайлиса Прозорливого, королевского летописца.)
* * *
Месяц на Янтаресе пролетел довольно быстро для доблестного рыцаря Браса. Нельзя сказать, что время было потрачено впустую. Удалось ликвидировать вспышку «чёрного мора» в Сагаторе – приграничном городке Склавии, а ведь эпидемия там бушевала изрядно, настолько изрядно, что многие деревни опустели. И вот теперь больных уже нет. Ещё бы узнать, как «чёрный мор» попал в Сагатор. Выяснить это оказалось нелегко. А всё проклятые суеверия! Страдальцы истово молились на своего спасителя, считая его посланником богов, набожные обитатели – так же истово боялись, считая колдуном. Кое-кто, может быть, и рискнул проверить, кто он всё-таки такой. Эти «кое-кто» в основном относились к городским властям, но рыцарский герб, мечи на перевязи и суровый взгляд не давали ходу этим желаниям. И к тому же, никто не был уверен, что болезнь не придёт снова.
Сагатор был маленьким городком с узкими улочками, приземистыми крепко сбитыми домами и мало чем отличался от любого местечка земной средневековой истории. То, что городок не был ограничен стенами, было благом, которое сотворил лет сто назад король Склавии. Помогли горожане мятежникам, не того претендента на престол поддержали и по королевскому указу крепостные стены срыли до основания. Благодаря этому приграничный город быстро стал центром торговли, давал огромную прибыль в королевскую казну. Именно деньги стали более надежным гарантом безопасности городских толстосумов, чем укрепления из сырцового кирпича.
Едва только начинало светать, Сагатор оживал, и гул голосов могли заглушить только толстые стены. Надо раньше всех попасть на рынок, чтобы занять выгодное место, открыть лавку на улице Менял, чтобы каждый мог поменять артайскую или норморскую монету на склавийские «коронки». Надо успеть нанять рабочих для разгрузки товаров и сделать много чего, пока появятся заспанные королевские чиновники, чтобы изъять пошлину в пользу казны.
Даже недавний мор принес городу прибыль. Торговцы маслом и дровами получили немалые доходы, продавая расходные материалы монахам. И монахи раскупили все благовония, а с легкой руки городских лекарей даже уксус и скисшее вино. Особо умные индивидуумы умирали от мора с изжогой в желудке и проклятиями в адрес шарлатанов на устах. Разъяренная толпа растерзала нескольких врачей, имевших самую обширную практику, и городскому голове пришлось всех знахарей посадить в тюрьму, где они благополучно скончались от заразы.
Да уж, сказать то нечего. Гривин стоял у окна на втором этаже постоялого двора, размышлял о бренности бытия, грядущем рыцарском турнире и о том, что скоро истекает срок годности сыворотки. А с чего, то все началось?
Это было на выпускном вечере. Только что завершилась торжественная часть, и мы, выпускники медицинской Космоакадемии, переместились в танцевальный зал. Зазвучала медленная мелодия, словно призванная убрать волнения выпускной лихорадки и подарить незабываемые впечатления. Я только собрался пригласить на танец Мэй, как ко мне подошёл солидный седоволосый мужчина в строгом чёрном костюме. Незнакомец улыбнулся и, поигрывая брелком, пару минут внимательно смотрел по сторонам, раскланиваясь с многочисленными знакомыми.
– Вы – Александр Гривин, широко известный в узких кругах, как…? Ну, Вы сами в курсе, – негромко, но внятно поинтересовался незнакомец.
– Ну да, – ответил я – А в чём собственно дело?
– Ангелы бывают белые и черные, не так ли? Но все они обитают на небесах или обратной стороне таковых, – усмехнулся собеседник и взял бокал с шампанским у мимо проходившего официанта, – Ваше здоровье!
– Я не ангел. Я чертик, – буркнул настороженно Александр, не любивший вспоминать о своем прошлом.
– Ценю чувство юмора, молодой человек, – почувствовав, что я внутренне напрягся, сказал мужчина, – Представлюсь для порядка, а то еще в полицию побежите, или вон к тому симпатичному старичку, проректору по режиму университета. Питер Залевски, начальник Медицинского Отряда Особого Назначения. Нам надо поговорить. Не возражаете пройти за мой столик? К слову взгляните.
