Валерий Подорога - Время после. Освенцим и ГУЛАГ: мыслить абсолютное зло

Время после. Освенцим и ГУЛАГ: мыслить абсолютное зло
Название: Время после. Освенцим и ГУЛАГ: мыслить абсолютное зло
Автор:
Жанры: История политических учений | Социальная философия
Серия: KAIROS
ISBN: Нет данных
Год: 2017
О чем книга "Время после. Освенцим и ГУЛАГ: мыслить абсолютное зло"

Что это значит – время после? Это время посткатастрофическое, т. е. время, которое останавливает все другие времена; и появляется то, что зовут иногда безвременьем. Время после мы связываем с двумя событиями, которые разбили европейскую историю XX века на фрагменты: это Освенцим и ГУЛАГ. Время после – следствие именно этих грандиозных европейских катастроф.

Бесплатно читать онлайн Время после. Освенцим и ГУЛАГ: мыслить абсолютное зло


© Подорога В. А., 2017

© Издание. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

Предисловие

Что это значит – время-после? Это время посткатастрофическое, т. е. время, которое останавливает все другие времена; и появляется то, что зовут иногда безвременьем. Время-после мы связываем с двумя событиями, которые разбили европейскую историю XX века на фрагменты: это Освенцим и ГУЛАГ. Время-после – следствие именно этих грандиозных европейских катастроф. Конечно, время эпохи можно чувствовать кожей, «дышать им», но можно и не заметить вовсе, если его подвергнуть тотальной цензуре и «зачистке», радикальному вытеснению с помощью серии пропагандистско-идеологических схем, образов и декораций реального содержания событий ближайшего прошлого. Так, вспыхнувшая в хрущевскую оттепель память о ГУЛАГе была быстро погашена партийными идеологическими аппаратами и «политической полицией» (КГБ). Память о ГУЛАГе, так и не родившись, была вытеснена ПОБЕДОЙ («советского народа в Великой Отечественной войне»). Лозунг всеохватывающий и простой «Лишь бы не было войны» сглаживал все неувязки памяти, да и оправдывал советскую реальность – итог сталинских карательных опытов над собственным народом. Политические режимы, сменявшие друг друга на протяжении послесталинских лет, так и остались нелегитимными (по своей природе чисто «путчистскими»). Во многом именно потому, что преступления против собственного народа не расследовались, нация так и не стала нацией, способной правильно осмыслить собственную историю и принять решение. Так и не были сделаны выводы из того ужасного опыта, который был только что пережит, не введены жесткие запреты на политическую деятельность, ведущую к авторитарному правлению и, возможно, к повторному тоталитаризму. Институты власти так и не были поставлены под контроль общества. Да и само гражданское общество, делающее снова и снова «первые шаги» в защите своих прав, оказалось бессильным.

Призыв Т. Манна и К. Ясперса, многих других великих немцев к расследованию нацистских преступлений был услышан послевоенным немецким обществом. Хотя путь его к осмыслению ответственности нации оказался непростым. Прошли десятилетия, прежде чем признание национальной вины утвердилось, а нацистские преступления были безоговорочно осуждены. Сегодня в Германии отрицание «нацистского прошлого» преследуется по закону.

И еще раз о ретроспективном парадоксе. Чем больше мы свободны и чем больше чувствуем себя гражданами своей страны, тем больше у нас смелости судить о том времени, которого для нас не было, не только вспоминать, но и восстанавливать истину (имена миллионов погибших). Часто эти события кажутся настолько бессмысленными по своей чрезмерной жестокости и государственному садизму, что всякому нормальному человеку невозможно смириться с тем, что они действительно были. Например, чем дальше мы от катастрофы ГУЛАГа, тем ближе к ней по доступу к новым материалам, фактам, статистике террора и количества его жертв, тем понятнее наша реакция, которая не ищет путей к стиранию прошлого. Да и что это был бы за народ, который хотел бы забыться в чем угодно, лишь бы не помнить о тех чудовищных преступлениях, в которых принимал активное участие совсем недавно – преступлениях против самого себя? Время-после – время шаламовское, теперь оно, и в немалой степени благодаря литературе Варлама Шаламова, получает свою историческую меру, ценность, место среди других исторических времен. Мы видим его зияние в историческом опыте нации, которое не может быть устранено, стерто, «заделано» или, еще хуже, объяснено как необходимо «полезное» сталинистом-вертухаем. Если использовать термин Ясперса, то это время-после для страны и государственности является осевым – его разрушительная террористическая мощь ослабла, но оно по-прежнему определяет все другие времена. Это объясняет живучесть многих сталинских мифов (по существу, чисто имперских), за которые цепляется действующий политический режим. Осевое время, или время-после, должно быть открытой раной и решающим критерием истинности в наблюдении за Историей.[1]

Память и забвение

Т. В. Адорно и время после Освенцима (материалы и наброски)


Расположение шести «лагерей уничтожения»: Хельмно, Треблинки, Собибора, Майданека, Бельжеца и Освенцима. Хельмно считается из них самым мелким и «незначительным»


Вступление

Прибытие поезда

Движение первое

Крики Освенцима

«Полторы тысячи человек везли поездом несколько дней и ночей; в каждом купе находилось по восемнадцать человек. Всем приходилось лежать на своем багаже – немногих остатках личных вещей. Вагоны были настолько переполнены, что только верхние части окон пропускали немного света. Все ожидали, что поезд движется в направлении какой-нибудь фабрики, на которой нас будут использовать в качестве рабочей силы. Мы не знали, находимся ли мы еще на территории Силезии или уже в Польше. Пронзительный свисток локомотива звучит жутко, подобно крику о помощи, крику сострадания к этой массе несчастных, обреченных на погибель людей. Потом поезд свернул на запасной путь, очевидно приближаясь к большой станции. Внезапно в толпе встревоженных людей раздаются крики: "Смотрите – Освенцим!“ Должно быть, у каждого в этот момент замерло сердце. Освенцим – за этим названием стояло все самое ужасное: газовые камеры, крематорий, жестокие избиения. Медленно, словно нехотя, поезд движется так, как будто хочет как можно дольше оттянуть момент осознания злосчастными пассажирами ужасного факта: Освенцим!

С наступающим рассветом начали выступать очертания огромного лагеря: бесконечные, в несколько рядов ограждения из колючей проволоки, сторожевые вышки, прожекторы и длинные колонны закутанных в лохмотья человеческих фигур, бредущих по прямым и пустынным дорогам неизвестно куда и зачем. Тут и там раздавались отдельные свистки и выкрики команд. Мы не знали, что они значили. В моем воображении возникли образы виселиц с висящими на них людьми. Мне сделалось страшно, но в этом был и положительный момент, потому что шаг за шагом мы постепенно привыкали к безмерным ужасам.

Наконец мы прибыли на станцию. Раздавались крики команды. Отныне эти грубые, пронзительные крики нам придется слышать постоянно во всех лагерях. Они звучали почти подобно последнему крику жертвы и всё же как-то по-другому: сипящие и хриплые, словно вырывающиеся из горла человека, который кричит так непрерывно, человека, которого все время убивают».[2]


«Нам, меньшинству из тогдашнего транспорта, это стало известно вечером того же дня. Я спрашиваю товарищей, которые находятся в лагере дольше, куда мог попасть мой коллега и друг П. "Его отправили на другую сторону?“ "Да“, – отвечаю я. "Тогда ты увидишь его там“, – говорят мне. "Где?“ Рука показывает на расположенную в нескольких стах метрах трубу, из которой в далекое серое польское небо взвиваются жуткие остроконечные языки пламени многометровой высоты, чтобы раствориться в темном облаке дыма. Что это там? "Там, в небе, твой друг”, – грубо отвечают мне. Это говорится как предупреждение»


С этой книгой читают
Всё современное искусство вплоть до актуального – это шоковое искусство, это искусство сверхбыстрое, взрывное, пугающее и ужасное, оно хочет не просто «трогать», оно стремится отрешить нас от привычки к созерцательной практике.Скорость ещё человечна, быстрота – это уже такое состояние времени, которое служит мгновенному, исчерпывается и длится в этом мгновении. Быстрота слишком принудительна, если не террористична. Быстрота бесчеловечна.Сегодня д
Валерий Александрович Подорога – выдающийся российский философ, доктор философских наук, лауреат премии Андрея Белого.Настоящее издание представляет собой второй том фундаментального проекта аналитической антропологии литературы «МИМЕСИС». В рамках проекта на материале одной из ведущих традиций руской литературы XIX–XX веков (И. Гоголь, Ф. Достоевский, А. Платонов, А. Белый, Д. Хармс и А. Введенский) прослеживается становление идеи произведения.
Старые вещи, «человеческие», сходят на нет. И не только потому, что новая эпоха крайне негативно относится к вещам, потерявшим свою полезность, морально устаревшим, хотя и не переставшим быть образцами надёжности и подлинности. Старые вещи обречены на уход в небытие под покров невидимого.Задача поэзии и философии – удержать их в человеческой памяти, не дать погрузиться в глубинное забытьё. Поэт и философ – хранители этой памяти об эфемерном, мгно
Валерий Александрович Подорога – выдающийся российский философ, доктор философских наук, лауреат премии Андрея Белого.Настоящее оригинальное издание представляет собой первый том фундаментального проекта аналитической антропологии литературы «МИМЕСИС». В рамках проекта на материале одной из ведущих традиций русской литературы XIX–XX веков (Н. Гоголь, Ф. Достоевский, А. Платонов, А. Белый, Д. Хармс и А. Введенский) прослеживается становление идеи
То, что политика, в духовном плане, является отражением определенной философской системы, – доказывать не надо, это азбучная истина. Не нуждается в доказательствах и тезис о том, что философская система марксизма, развитая В.И. Лениным, была востребована миллионами людей во всем мире на протяжении всего двадцатого столетия; не отброшена она и сейчас, несмотря на ту острую критику, которой эта система ныне подвергается. Конечно, многие идеи Ленина
Во все времена войны были для человечества событиями грозными и трагическими, становились переломными в истории стран и государств. XIX и XX века принесли Европе и миру самые масштабные битвы и сражения, принесшие поистине революционные перемены в жизнь европейского континента, да и всего мира. Исход войн всегда определялся множеством самых разных факторов и обстоятельств и, в первую очередь, – действиями армий, полководцев, руководителей стран и
Си Цзиньпин изменил направление движения Китая и повлиял на Россию и остальной мир. Именно Си Цзиньпин определил долгосрочную цель развития страны – «Великое возрождение китайской нации» и срок ее достижения – 2049 год. КПК признала особую роль Си Цзиньпина как «ядра партии», тем самым уравняв его с предыдущими вождями – Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином.Это издание продолжает серию книг автора, около полувека изучающего Китай. Здесь изложена политичес
Как человеку, воспитанному в СССР и принявшему идеи свободы за чистую монету, мне всё отчетливее ощущался в ней вкус фальши. Особенно не задумываясь, я продолжал жить, пока не прочел замечательные книги Ю. Н. Харари.Его идеи сквозили такими большими дырами, что в них хотелось заглянуть поглубже, а включившись в ироничную полемику с ним, остановится трудно. Любопытство толкало уже не к тому, чтобы следить, как рассыпаются карточные домики, сколько
Всего за несколько недель эта книга превратила молодую журналистку Джаннетт Уоллс в одного из самых популярных авторов Америки. Престижные премии и приглашения на телевидение, первые строчки в книжных рейтингах и продажи миллионов экземпляров, желание Дженнифер Лоуренс исполнить главную роль в экранизации – «Замок из стекла» по праву можно назвать сенсацией в современной литературе.В этой книге Уоллс рассказывает о своем детстве и взрослении в мн
В книге «Сверхвозможности человека» Михаил Радуга обращается к рассмотрению тех способностей, которые мы обычно приписываем «людям Х», – кожное зрение, сверхслух, сверхпамять, умение контролировать боль и тому подобные. По мнению автора, все эти явления имеют научное обоснование и большие возможности для практического применения.Михаил Радуга развеивает мистический флер, так часто окружающий тему сверхвозможностей. Автор утверждает: все мы одинак
Представьте, что в знаменитом романе про оттенки серого вместо невинной девицы была молодая скромная мать-одиночка, а вместо роскошного Мистера – наш отечественный бизнесмен, у которого слишком много работы, чтобы шляться по барам в поисках женщин.Представили?А теперь представьте, что им понравилось. Очень понравилось. Они так вошли во вкус, что не заметили самого главного.Содержит нецензурную брань.
– Я готов дать тебе развод. Но у меня есть условие!– Если ты о детях, то я не собираюсь лишать их отца.– Условие не о них.– Тогда, чего ты хочешь?..– Тебя в свое пользование. Три ночи вместе. Без побегов и скандалов.– Басманский, ты обалдел? Хочешь купить развод за секс?– Ты всегда была умной девочкой. Я в тебе не ошибся. Надеюсь, и не разочаруюсь.Содержит нецензурную брань.