― Выходи! Выходи! ― в голове Юли звучал голос матери.
Юля сидела на полу в темноте, прислонившись к крепкой двери спиной. Тишина вокруг пугала, так не бывает в деревне. Должны быть звуки: хоть звон цепи собаки, скрип ставен, шорох ветра, цвирканье жуков. Тьма поглотила всё.
– Юлечка, солнышко, выходи! ― звала мама. ―Иди ко мне, я соскучилась.
Такой родной голос, но такой холодный и неживой. Юля обняла колени и опустила голову между ног в складки приятного льняного платья, набрала в грудь воздуха и громко выдохнула. За дверью послышались крадущиеся шаги и тревожный шелест листьев.
– Красавица моя, иди ко мне! Будем с тобой вместе, – продолжал мамин голос ещё громче.
Год назад на Купалу мама пропала. Она искала цветок папоротника и не вернулась. Кто-то говорил, что она в болоте сгинула, кто-то ― что русалки утопили. Тело не нашли, но Юля верила ― мама жива.
– Юлечка, я нашла его. Забирай!
Девушка приподняла голову и обернулась на дверь. Через щёлку снизу бил яркий свет, как от сварочного аппарата. Юля быстро подошла к шкафу и достала свечу. Пламя немного осветило комнату, так что Юля взяла спички на задвижке печки. Шорк! Огня не получилось. Шорк! Снова мимо.
– Хи-хи, ― раздался тонкий чужой смех за дверью. ― Я иду к тебе, милая! ― снова мамин голос.
– Ты не моя мать! ― выкрикнула Юля и резко чиркнула в третий раз.
Яркий и тёплый свет показал бледные руки. Раздался приятный уху треск.
– Уф! ― выдохнула девушка.
Она взяла свечу и пошла на кухню. Нашла соль, снова громко вздохнула и отёрла слёзы на лице, которые неприятно щекотали нос. Оказывается, что она плакала, сама того не чувствуя.
Юля залезла рукой в большую солонку из бересты, зачерпнула полную ладонь, подбежала к входной двери и пульнула солью. Она как водопад просыпалась и в дом, и с улицы зашипело так, как будто рядом сдувался огромный воздушный шар.
– Ах ты тварина! Ты моя, ― завыло с улицы. ― Не уйдёш-ш-шь..
Юля начала обходить дом с солью, посыпая все углы. С улицы слышалось шипение и шаги след в след за ней.
– Моя! Ты моя!
– Не твоя! ― крикнула Юля, одним движением открыла окно и высыпала остатки соли на звук чужого скрежета.
Вновь всё затихло. Юля щёлкнула выключателем – света так и нет, взяла телефон в руки:
– Как всегда забыла зарядить, ― сказала она сама себе. – Что за чертовщина вообще происходит?
Юля покопалась в шкафу, нашла ещё свечки и зажгла их. Вдруг ворвались звуки деревни. Где-то лаяла собака, машина проехала за окном, где-то ударилось ведро о колодец. Юля открыла окно и услышала окончание песни:
Купалiнка-купалiнка, цёмная ночка,
Цёмная ночка, а дзе ж твая дочка,
Цёмная ночка, а дзе ж твая дочка.
Добротная бабушка в народном костюме открыла калитку и вошла во двор.
– Юля! А ты де? ― голос бабки Таруси. ― Чаго закрылася и сьвет не гарыть?
― Бабушка Таруся, ― заплакала Юля, перелезла через окно, подбежала и обняла старушку. Руки Юли колотились.
– А ты чаво-то? ― погладила по голове Таруся.
Бабушка взяла руки девушки в свои и удивилась:
– Соль? Заходил кто, что-ли? Ой, бяда! ― Таруся помахала головой. ― Небось мамкой называлась?
Юля закивала и начала вытирать слёзы.
– А что ты робишь? Етая соль все очи выест и не буди ни якой красы! Пойшли со мною!
Юля выскочила за калитку на свет фонарей. Бабка Таруся хлопнула щеколдой и кулаком помахала в темноту двора.
– Я ж тябе покажу! Выдра болотная! Будет тябе Купала!
Бабка увела девушку к себе в дом, а со двора донёсся скрежет:
– Моя девка! Моё время!
***
– Дачушка, выпи молочка, ― бабка Таруся протянула белую кружку с красным орнаментом. ― А ты чаго в обычном платье? Сягодня ж Купальская ноч. Нельга у нас так. От русалья и пришла за тобой!
Юля сделала один глоток и посмотрела внутрь кружки: опухшие глаза грустно смотрели вверх. Старушка вздохнула и продолжила:
– Что с табой рабить? Яна ж и сюды зараз приде. Мамка ж твоя делов натворила ж в прошлом году…
Юля поставила кружку на стол и спросила:
– А причём тут мама?
– А вось при чем. Она пошла искать тот треклятый цветок. А его нельзя искать ― можно найти случайно. Кто искал и нашёл ― не возвращаются. А кто шёл и случайно нашел, там есть варианты. Мати твоя хотела лучшей жизни для тябе. Я ж ей казала, дачушка, не хади. Не принесёт табе счастья. Кажный год гине хоть одна деука. Но кто слухае старую Таруську, ― бабушка притопнула ногой. ― А сейчас русалья след взяла, не отпустит тебя просто так. Мати згинула и ты тож! Тока если…
Бабушка Таруся подошла к старому шкафу с красным орнаментом и достала платье с вышивкой, как своё.
– Юлька, дачушка. Вариантев не много. Если сейчас едешь в город ― выдра болотная за тобой побежит, конечне. Но машину не догонить. Да и город русалки терпеть не могут, там своих чудиков хватает. Но тогда возвращаться сюды тебе нельга. Усё. Токи в городе сможешь жить, бо русалья може ждать тебя вечно.
Юля подошла и посмотрела в окно. Тёмный двор маминого дома как раз напротив бабки Таруси. Одна лампочка на столбе около калитки заморгала. На улице звучали песни, смех. Иногда лаяли собаки. Лампочка продолжала моргать, как будто завлекая Юлю выйти. Старушка продолжала:
– Или могёшь пайти на луг к молодёжи. Там зараз гулянья. Песни, хороводы, прыжки праз кастёр. Кали ноч выдержишь. Будешь с хлопцами да деуками. Не будешь одна, то русалья перебесится, и с первыми петухами отстанет от табе. Тольки платье абярежнае надень. Канешне один на один с русальей оно не спасёт. Но! ― бабка Таруська подняла палец. ― Если рядом человек, то ничего не зробить. Зубами тольки постучит.
Юля продолжала смотреть в окно. Мимо пробегали девушки по двое или гурьбой. Никто не ходил один. На секунду Юле показалось, что тёмная рука с перепонками высунулась через просвет между штакетинами забора. Со звонким смехом пробежали три девчонки-подростка. Дорога между дворами снова опустела и начал моргать второй фонарь. Тыц! Тац! Тыц! Тац! Они стали ещё покачиваться, как колокола, хоть на улице было безветренно.
