«Умереть сейчас значило бы не что иное, как погрузить Ничто в Ничто, но чувства не могли бы с этим примириться, ибо можно ли, даже, ощущая себя как Ничто, сознательно погрузить себя в Ничто, при чём не просто в пустое Ничто, а в Ничто бурлящее, чьё ничтожество состоит лишь в его непостижимости»
Франц Кафка
(из дневника за 4-е декабря, 1913 года)
Люди в окровавленных бинтах
С запахом болезненной отравы,
Что бредёте вы впотьмах -
Триумфальных арок славы?
Всадник на белом коне
Чума
«И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырёх животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нём всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить»
(Откр. 6:1-2)
Я спал, точнее не спал, а пытался уснуть. В голове крутились какие-то мысли, отгонявшие сон всё дальше и, на сороковой минуте, я точно осознал, что спать, как всегда, мне не придётся.
Красная луна горела за окном, вокруг неё толпились такие же красные звёзды, этот бешеный танец смотрелся зловеще-дьявольским, рождая в сознании странные мысли о самоубийстве…
По пути в туалет я налил молока коту, он одобрил мои действия громким урчанием и таким же громким чавканьем.
За окном раздавались, привычные для этих мест, крики и выстрелы. Я сидел на унитазе и читал вчерашнюю газету, найдя свою любимую рубрику «Ваши объявления». Множество объявлений о поиске родственников и сдаче квартир меня не интересовали, я больше всего любил колонку знакомств. Одни раз даже решился встретиться с девушкой из этой колонки, специально выбрав самое легкомысленное объявление, оно гласило: «Познакомлюсь с мужчиной от 25 до 40 лет с целью редких интимных встреч без обязательств».
Фраза «без обязательств» меня устраивала. Мы созвонились, договорились о встрече на площади. Смущаясь, я купил букет цветов, так как встреча «без обязательств» была для меня в новинку. Вообще-то, я всегда так и встречался с девушками, но в открытую этого никогда не говорил. В тот момент я испытывал некий нервный трепет.
Ко мне на встречу пришла невысокая девушка лет двадцати пяти. Она была одета в узкие брюки и алый свитер крупной вязки. Ничего примечательного не было во внешности незнакомки, кроме абсолютно лысой головы, блестящей на солнце. Она улыбалась, я вручил ей букет, который девушка, по заведённой традиции, бросила в ближайшую урну.
В момент близости я получил большее удовольствие, чем когда-либо, потому что знал, что больше её не увижу, если не захочу этого сам, а значит, могу делать всё что угодно. Меня ласкала фраза «без обязательств».
– Кто ты? – спросил я у девушки. Она улыбалась.
– Я – Путеводная звезда, – сказала она и растворилась. Девушки часто растворялись, но не говорили перед этим ничего подобного.
В ту бессонную ночь я сидел у окна и курил сигареты с ментолом. В доме напротив горел зелёный огонёк, ласкающий взгляд, рядом с ним лежала такая же зелёная, в оранжевую полоску, кошка – она вылизывала лапы. Мой кот (при виде этой красавицы) прилип к окну. Я тщетно пытался отодрать его от белой рамы, но оковы липучки были слишком крепки.
– Динамика… – подумал я, – почему же я так боюсь этой динамики, зачем я остановился? Спокойная Ночь, эта спокойная Ночь может убить меня – только подумал я, как появилась Ночь и вонзила месяц мне в сердце.
Я несколько минут лежал на полу, истекая кровью и смотря на прилипшего к окну кота.
– Странно… ночью я всегда себя хорошо чувствую!
Ночь улыбалась и смеялась.
– Теперь ночью ты будешь спать!
– Так это ты не давала мне уснуть?! – прокричал я – и отключился.
Рано утром, когда лучи солнца стали слепить глаза, я проснулся, впервые выспавшись, я даже не вставал перекурить.
В дверь назойливо стучали. Я открыл и, увидев мальчика-подростка с синяками под глазами, ничего не говоря, пошёл на кухню, налил воды в стакан и принёс её незваному гостю.
– Как вы можете пить эту гадость? – спросил я.
– Привычка – неловко потупив глаза, сказал мальчик и жадно выпил воду.
– Это же запрещено законом!
Мальчик бросил стакан, разбив его, и убежал.
– Дурак! – крикнул я ему вслед.
Лицо гостя показалось мне странно знакомым, но я никак не мог припомнить, где видел его раньше. Когда-то давно я тоже пил воду. Помню, как завораживал вид прозрачной жидкости, манящий голубоватый блеск, запах, не похожий ни на что другое, вкус, приятная влага, наполняющая тело. Помню, как сводило желудок, если вовремя не получал воды. Помню, как в надежде получить хоть каплю, я стучал в двери, ломился в дома, врывался в жизни…
А потом, когда употребление воды стало незаконным, я струсил, гнусно струсил и, переломав себя, покончил с этим увлечением. Я предал воду. А она давала мне свободу, делала отличным от большинства, выделяла среди толпы. Вода дарила мне чувство превосходства, погружала в мир упоительной влаги, ласкающих волн, чарующего удовольствия. Но я никогда не умел доводить начатое до конца, поэтому не умер от употребления, и никогда не умел бороться за мечту, поэтому бросил воду.
Мне было плохо на душе, внутри меня всего выкручивало и выворачивало, сводило, пока вода во мне не умерла. А вместе с водой умерло ещё что-то… Боль умерла.
Нет, я не перестал испытывать боль физическую, она терзала мои виски ежедневно, но в душе не болело ничего, надорвались тонкие нити страстей. Всё, что осталось – тягучая ворчливость и серая тоска.
Громко вскричали трубы за окном, предупреждая о начале ежедневного военного парада. Белые мундиры солдат с золотыми погонами блестели на солнце; стрижиные волосы и чёрные дула автоматов; стальные клинки и лаковые сапоги; звуки марша и монотонных шагов; боевой клич и бой барабанов – всё это производило впечатление ужаса и гордости одновременно. Редко я смотрел на парад, но если заставал его, то стоял неподвижно как заворожённый, не в силах отвести взгляд.
Военная машина засасывала весь мир, всё поглощалось будущей войной. Все радовались предстоящим кровопролитным боям, радовались грозовым тучам, нависшим над миром, радовались, предвкушая боль. Почему-то, один я с содроганием сердца представлял себе, что дом мой разбомбят, квартира моя превратится в труху, жизнь будет подвластна комендантским часам, а душу поработят крики, трупы и барабаны.
Женщины, срывая с себя одежду, бросались под ноги этим сильным солдатам, выстилая перед ними дорогу из собственных тел. Солдаты же весело шагали, своими чёрными лаковыми сапогами, по пёстрой массе плоти.
