Марина Крук - Все будет хорошо!

– Дворниками не рождаются, дворниками становятся. Говорила мне мама – учись, а то пойдешь работать дворником. Вот и накаркала. Конечно, мне учиться не хотелось. А кто любит учиться? Только дураки. Дураки учатся, а умные работают. Дворником? Нет, что-то я запуталась.

Машка нехотя сползла с кровати. Трудовые будни дворника начинались очень рано. Но, Слава Богу, раньше и заканчивались.

– Один плюс нашла. Вот еще два найду, и моя работа покажется мне сказкой, – размышляла сонная Мария Игоревна. Но больше никакие плюсы в голову не лезли, как она ни старалась. Одни минусы.

– Блин, все спят, а тут иди убирай за ними. Нашли слугу. Вот возьму и заболею. Пусть в грязи живут. Может мусорить перестанут. Свиньи.

Начавшийся год Свиньи ничего нового в гороскопе Марии Игоревны не предвещал. Все стабильно по-свински.

– Зима, и та какая-то, свинская. Грязь и слякоть. Мир летит в тартарары. Ну кто-то же должен там, сверху, порядок навести. Зимой снег, летом дождь. Бардак просто, – бурчала Маша, натягивая рабочую фуфайку.

Юный дворник Мария Игоревна все же была не обделена характером, и ступая на поводу своего эго, предпочитала добавлять к имени отчество. Для важности. На просто «Машка» она не отзывалась.

И когда услышала громкое: «Машка!» – отвернулась и пошла в другую сторону.

– Машка, ну что ты? – это был Тема. Такой же балбес и дворник с другого участка. – Машка, посмотри какой снег валит. Настоящая зима! Давай после работы бабу снежную сваляем? У меня даже ведро есть старое для нее.

– Дурак ты, Тимофей. Нам этот снег грести – не разгрести.

– А я тебе помогу. Вот сейчас только за лопатой сбегаю.

– Тебе свой участок чистить надо.

– Ничего. Я и тут, и там, – не унимался Тема. – Только с тебя снежная бабаааа, – уже на бегу кричал он.

– Здорово, – думала Машка, – я же хотела снег, а тут ворчу, как старуха. А Темка такой заботливый и даже симпатичный. Уши, правда, торчат. Ну ничего. Их можно скотчем, если что, заклеить. Мои знакомые своему родившемуся ребенку так и делали. По-моему, не помогло. А все-таки хорошая у меня работа, – размышляла Маша, как бы уговаривая себя. – Вот люди встают, идут в тренажерку, платят деньги. А я на работе лопатой помахала, веником помела – и работа, и тренажер. Два в одном. О, второй плюс! А то, что на свежем воздухе – третий! Вот что ни говори, как найдешь три плюса, тут же фон меняется. Стакан волшебным образом становится наполовину полон. Хотя совсем недавно был наполовину пуст. А по факту – так же само и осталось. Только в голове щелкает выключатель. Нет, включатель, и зажигает огоньки.

Так быстро рабочий день еще никогда не кончался. Снежная баба была красивая в своей зеленой шапке-ведре.

Счастливый Темка налетел как вихрь, закружил и завалил Машку в сугроб.

– Мария Игоревна, а давай поженимся, – смущенно выпалил Тема.

В голове у Машки от неожиданности закружилось и защелкало. И не найдя три плюса, Машка ответила:

– Давай.

Мужчина выглянул в окно и обалдел. За свои сорок с хвостиком такого он еще не видел.

Во дворе его небольшого частного дома расположились две большие рыжие белки. Одна, развалившись на крылечке, попивала прямо с горла литрушечку водки, а вторая выводила на заборе: «С Днем рождения, Вася!», макая свой хвост в банку с краской.

– Все, допился, – подумал Вася.

Первая белка мигнула ему правым глазом и жестом протянула бутылку, приглашая присоединиться.

– Нееее, – испуганно замотал головой мужик. – Черт знает что.

– Знает, знает. В курсе, – деловито ответила белка. – Он нас и прислал.

И они вдвоем зашлись диким хохотом. Вторая даже бросила писать восклицательный знак и затряслась в истерике. Краска с хвоста густо украсила подзаборный бурьян в белый цвет.

– Так Вася, спокойно. – прошептал себе под нос мужик и сполз на пол. – У меня белая горячка. Надо вызвать скорую.

Белка с бутылкой подскочила к окну и заорала:

– Рыжаааяяя! Рыжая горячка!!! «Белочка» – по-вашему.

А потом повернувшись к той, что с краской, добавила:

– Похоже, он еще и дальтоник.

Вторая, дорисовав поздравление, подскочила тоже к окну и стала объяснять:

– Белая горячка – это уже трындец полный. А нас Сам прислал познакомиться с тобой. Выпить на брудершафт и поздравить тебя с днем рождения. Ты знаешь, мы классные белочки. Можем тусить, месить и куролесить. Нас никто не зовет. Обычно мы приходим сами. Помочь. Работа у нас такая. Помогать! А до белой горячки еще три дня лесом и два дня полем. Так что, Васек, не бери дурного в голову! Все ок!

Из вышеизложенного Вася догадался, что все не так уж плохо и стал включать извилины. Да, он вчера где-то был и что-то пил. Осталось вспомнить с кем.

– Так, так, – осенило вдруг его, – мой день рождения в декабре, а сейчас июнь. Мне это снится. Надо умыться и выпить рассольчику.

Он уже собирался встать, как белки подскочили и замахали хвостиками.

– Какой рассольчик? Фу, гадость редкая. На, хлебни нашей. Высший химический сорт. В соседнем генделике стащили. Сразу в сознание придёшь.

И налили горючую жидкость в валявшуюся под ногами грязную чашку.

Вася хлебнул. Языки пламени обожгли горло и сознание стало успокаиваться. Вспомнился друг Пашка, который вчера пригласил его встретить День освобождения Африки. Пашке придумать повод, как два пальца об асфальт. Заглянул в календарь – и на те, выкуси – без закуси. Да уж, докатился. Бухаю с белочками. Надо завязывать.

– Васек, да ты че? – заволновались белки. – Не переживай. Давай лучше споем.

И затянули:

– Степь, да степь кругом…

Оставалось где-то пол часа до посадки и Роман решил спрятаться хоть на небольшое время куда подальше от всего этого бедлама.

Он завернул за угол терминала, дошел до тупика и увидел небольшое кресло как раз за колонной. Плюхнулся и уставился в окно. Здесь более-менее он ощутил себя в тишине и покое. Там, за стеклом, на голубом экране неба взлетали железные птицы одна за другой с промежутком в несколько минут.

– Ну куда они все прутся? – подумал раздраженный мужчина. – Дома им не сидится?

Сам он испытывал странную грусть от необходимости лететь в командировку. А так бы с превеликим удовольствием остался дома. В тишине. Со своим любимым котом Василием.

Обостренная чувствительность давила на психику, перемешиваясь с ощущением неведомой опасности. И если бы Роман знал, что его интуиция давала знак, то он непременно бы не сел в этот самолет, а бежал бы стремительно к своему Ваське.

Уже собираясь вставать с кресла, чтобы подойти к табло, он услышал торопливые шаги. Человек, не заметив Романа, сел поодаль спиной к залу и открыл свой рюкзак. Потом достал какой-то сверток. Из него выглядывал черный ящичек. Роман притаился и замер, забывая дышать, чтобы никак не выдавать своего присутствия. Человек припал глазом к отверстию на ящичке и озабоченно рассматривал что-то внутри. Потом достал с кармана небольшой бумажный пакетик. Развернул его и всыпал в отверстие какой-то белесый порошок. Послышалось легкое постукивание и на лице человека появилась злорадная ухмылка. Через минуту, тщательно все упаковав обратно, он ушел и Роман тоже поспешил к воротам на посадку. Рейс на Берлин был объявлен.