Глава 1
Все мы слышали про невероятные подвиги совершенные детьми, рожденными от бога и человека. Полубоги, как их принято именовать. Геракл, Ахиллес, Персей, этот список можно продолжать и продолжать. Люди читают о их свершениях, о славе, которая сопутствовала им на протяжении жизни, да и после нее. Они были героями. Кто-то скажет, что дети стали могущественнее своих именитых родителей.
Да, все мы знаем эти легенды. Но, правда в том, что не было никаких богов, не было Олимпа. Все, что касается скандинавских мифов, тоже вымысел, притянутый за уши. Достаточно было по неосторожности проявить силу, превосходящую человеческую и тебя приписывали к божествам. Смешно? Но так оно и было.
Я потерла шершавую кожу на запястье и очертила пальцем круг, после чего опустила рукав уже привычным движением, чтобы ткань скрывала клеймо. За окном автобуса мелькали жилые дома, люди стремились по своим делам, не обращая внимания ни на что вокруг. Иногда складывалось впечатление, что у них на головах что-то вроде коробки с прорезью для глаз. Они видели свою цель и мчались вперед, пребывая в страхе хоть немного замедлиться и взглянуть на небо. Вдохнуть свежий воздух после только что прошедшего дождя. Насладиться первыми лучами солнца, пением птиц. Иногда мне бы хотелось, чтоб подобная коробка была и на мне. Так, кажется, легче.
Но реальность итак была слишком жестока к таким как я. И не забывала напоминать об этом каждый день моей жизни.
Я сглотнула ком в горле и сама подняла взгляд на небо. Где-то там, в нескольких миллионах световых лет погибает планета. Прямо в эту самую секунду ее жизненные силы иссыхают. Могу ли я назвать ее домом? Однозначно – нет. Но и земля им никогда не станет.
Двадцать четыре года назад наша колония прибыла на землю во главе с тремя предводителями… генералами. Как мы уже поняли, это случилось не впервые. Но сейчас мы были осторожнее, никто не знал о существовании другой расы. Точнее, они были. Себя же я не могла причислить ни к землянам, ни к Аэнорцам.
Моя мать была человеком, такие союзы строго запрещены генералами и караются смертью. Дети же остаются жить, в надежде стать когда либо полезными для чистокровных. Я оглядела автобус, заполненный девушками и парнями примерно моего возраста. Мы все для них были ошибкой не укладывающейся в систему.
Каждый Аэнорец обладал даром, который сразу же после рождения можно было идентифицировать. Руны белого цвета, что тянулись по всему позвоночнику и заканчивали рисунок сбоку на шее и являлись определителем. Те, кому был подвластен телекинез назывались Киэрунами, вторые же имели дар телепортации, и их называли Номадами. По слухам, они были более устрашающими, за что отвечала визуальная особенность самой телепортации, которая сопровождалась красным дымом. Все, на что внешне были способны Киэрунцы – это россыпь белых молний в глазах и по поверхности кожи рук, конечно же.
Таких, как я… неправильных, чьи руны на теле изломаны и уродливы сразу же клеймили. Как я слышала, они выбрали именно этот варварский способ для того, чтобы мы не забывали предательство крови своих родителей. Мы рождены от человека, поэтому и метка взята из их культуры. Руны начертанные на спине могут видеть только те, в ком течет кровь Аэнорца. Но вот уродливый выжженный круг на руке, могут видеть все.
Я никогда не видела Номада, лишь главу их колонии, что находилась далеко от нашей, и то на фотографиях и видео обращениях. Не сказала бы, что Генерал Киаран вызывал во мне больший страх, чем наш генерал. Абракас Третий, кажется, был воплощением зла. Жуткий тиран, не терпящий и малейшего неповиновения, с полчищем приспешников, что до фанатизма разделяли его убеждения.
Правил было не много:
Человечество не должно знать о расе Аэнорцев.
Каждый выполняет строго поставленную перед ним задачу.
За ошибкой следует наказание, которое исполняет главный по чину.
После прохождения полного обучения в академии, назначается тестирование и по его итогам тебя направляют в соответствующее место, где ты и будешь служить своему Генералу до конца своих дней.
Может, в последнем я немного и добавила от себя, но смысла от этого оно не потеряло. Все предопределённо за нас. У чистокровных немного все радужнее, они могут при желании сами выбирать для себя сферу деятельности. Но по факту, ты все равно обязан служить во благо своей расы и никак иначе. Ты одна из шестеренок в огромном и сложном механизме, но если ты неисправен, то от тебя тут же избавятся. Мы жили и воспитывались на грани страха и трепета перед этим небольшим сводом законов.
Те, кто допускал вольности и ошибки сразу же жалели об этом. Я провела ладонью по руке, от плеча и до локтя, почувствовав тонкие полоски загрубевшей кожи. Это всегда помогало не забывать о том, кто я есть и чего стоит моя жизнь.
Тем временем, мы повернули к огромным кованым воротам с названием Уорингтон над ними. В автобусе тут же стало тихо, в воздухе словно наэлектризовалась каждая молекула. Мы словно ехали на плаху, каждый день боясь сделать опрометчивый шаг. Я немного ослабила ворот белой рубашки под серым пиджаком и вытерла ладони о грубую ткань брюк. Мы так и выглядели… как заключенные. Я ненавидела все это, ненавидела каждый день своей жалкой жизни. Если бы у меня был выбор, то лучше бы я и вовсе не рождалась.
Автобус дернулся и передняя дверь громко ударилась створкой, извещая нас о прибытии на место.
– Джейн? – я невольно дернулась и повернулась к Кейти, что сидела рядом со мной. Ее короткие черные волосы ровными прядями лежали на плечах, а зеленые глаза в нетерпении осматривали мое лицо.
– Я снова это делаю, да? – она лишь улыбнулась краешком губ и коротко помотала головой.
– Ты всю дорогу не вымолвила и слова, все в порядке? – подруга поднялась со своего сидения и повесила серую потрепанную сумку на плечо. Тем временем студенты тянулись к выходу, явно нехотя покидая свои места.
– На столько, на сколько это возможно. – усмехнулась я и уже собралась встать вслед за ней, как вдруг волосы на затылке натянулись.
– Ох, прости. – позади прозвучал приторный женский голос и девушка сдвинулась, освободив тем самым несколько прядок, выбившихся из моего хвоста, что оказались свешенными со спинки сидения. – Знаешь, ножницы еще никто не отменял. – недовольно пропыхтела Сара и нахмурившись двинулась к проходу. Ее рыжие кудряшки подпрыгивали в такт каждому шагу. Я настолько привыкла к ее колкостям, что даже не удосужилась закатить на это глаза. Перекинув на одно плечо свои белоснежные, словно снег волосы, концы которых, даже в таком положении, доходили до середины живота, я сжала ремень сумки в руке и последовала за остальными.
