© Павел Отставнов, 2021
ISBN 978-5-0055-6076-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Поднимайтесь и живите-любите!
В возрасте Христа, Александр был придавлен к больничной койке этой новой Заразой!
Кашель, вырывающий легкие, температура адова, немощь умирающего…
Плохо было, совсем плохо! Даже мама прилетела уже прощаться…
Но он выжил, выкарабкался, привстал… И полусогнутый, с отдышкой и сердцебиением, выполз из больницы!
Мама не уехала, осталась помогать… Как в теплом, светлом детстве, помните?
– Эх, мама… Ма-а-а-а-ма-а-а-а… Как хорошо, когда Ты рядом! Сразу появляются Вера-Надежда-Любовь! И забота! – говорил негромко он слова благодарности.
А мама всё кормила, и пыталась сдержать его в «издевательствах над собой»:
– Сашенька, мальчик мой, ты пожалей себя! Кушай лучше, больше отдыхай!
– Не хочу, и не буду жить инвалидом! Поднимусь я, мама, и буду здоровым!
Он выполнял все предписания врачей, перечитал Интернет, и истово применял к себе всё оздоравливающее: упражнения, настои, диету…
Медленно, с трудом, но улучшения наступали! Наконец, Александр решился выйти из дома, и огляделся: «Бац-блин – а уже зима! И краси-и-ивая! И здоро-о-овая какая!»
Да, здоровая, точно! И морозец бодряще-омоложивающий, и солнышко ярко-светлое, и снежок бело-ослепительно-блестящий!
– О, хулиганы! И мороз им не страшен! – удивился он, скачущим прямо по снегу, весёлым снегирям.
Неожиданно стали складываться слова в строки: «Зима, снегири… Как в зимнем… снежье… прекрасные и красные… А! ПреКраснеют снегири!»
И тут молодая девушка бодро прошла рядом. Только бросила заинтересованный и озорной взгляд!
– Догоню, девушка! Ух, догоню, дай только время! – прошептал он, улыбаясь.
И разом сложились близко-личные и искренние стихи:
Дай, Жизнь, глоток Любви!!!
Большой глоток – на малый время жалко!
Ни шатко, без Любви, ни валко…
Но Пью лишь чистую, не с общей-муть «бадьи»!
Как в снежье зимнем преКраснеют снегири,
Глоток Любви, пусть, судьбоносно грянет!
И Жизнь пролюбится: с зари и до зари!
И Бог – простит! И Друг – добром помянет!
«Подняться и жить-любить-работать! Подняться и жить-любить-работать…» – застучали в голове простые, но важные слова!
Парить-летать-отрываться с Любимой!
– Славик, пригласи Соню на танец! Она очень хочет!
Сто лет назад… Всё пионерское: вожатая, лето, лагерь, отряд, веранда, музыка и танцы…
Мои первые танцы с девочками…
С девочками!!!
День, всё и всем видно… Как я дошел до Сонечки? Как пригласил? Не помню – всё в тумане первобытного страха, но…
Но, ребята, помню и буду помнить ВСЕГДА, что со мной произошло, когда положил руку на талию Ей!
Меня ударил какой-то неведомо-желанно-сладкий Импульс: рука, всё тело – и сразу в голову!
И унесло меня! Не было танца, музыки, окружения земного… Было Парение с Ней! Парение Где-то! Где?
А я и до сих пор не знаю, где Мы парим-летаем с Любимой!
С Любимой и Любящей, и только так!
Было по-другому, тьфу-вляпался, было случайно… Было с той, в которой всё, вроде бы, то же самое, но…
Но всё на НЕ…!
Нет, ребята, не то это! Это, что угодно: фитнес, физ. упражнение, удовольствие…
Но нет Полета, нет Парения над…
Над всем, что нас окружает! Плохо ли окружение, хорошо ли – но отрываться в Полете очень важно! Без этого засасывает в тускло-суетно-серое…
Спасибо, Любимая, за наши Отрывы – это и придает мне силы жить Человеком!
Наш Секретный Уголок Вселенной
После работы я прихожу, приползаю, притаскиваюсь выжатый-вытолкнутый-выплюнутый еже-каждо-дневно-бесконечной борьбой с… Борьбой за? Против?
Так устаешь, что и не понимаешь: «Что-как-зачем-за что?»
Но…
Не жить устаешь! Выживать устаешь!! Смертельно устаёшь!!!
Сил хватает только спрятаться, скрыться, вжаться в угол кухни.
Так, чтобы были непробиваемые стены со всех возможных злых сторон!
Так надежнее, так спокойнее! Только там могу осторожно выползти из-под наваленного за день жестко-жестокого груза всего: сделанного и сказанного, пропущенного вглубь себя, и от чего отбился-отгрызся…
Кофе появляется? Не думаю, откуда – пью, жадно вливая прямую энергию…
Появляется тарелка… Без мысли, инстинктивно ем, вбрасываю спасительные части экоматерии…
Наконец появляются силы осознавать окружение.
Ты проявляешься, присевшая напротив… Смотрю… Глаза в глаза…
Глаза притягивают, твоими: со-болью, со-переживанием; нежно-жалеющим теплом, согревающим и подбадривающим…
И осознаю-вижу, за глазами твоими, затягивающий вход в нашу секретную часть Вселенной!
Завравшиеся за день, слова ненужные – забыты-брошены!
И вся макро-Вселенная исчезает. Нас нет для всех и всего, что не для нас.
И «вещей для нас» нет, есть только Мы для себя и друг в друге.
Ближе-ближе, теснее-теснее, яростнее-яростнее! Сбросив внешнее, вбиваемся, взбивая всё своё лично-индивидуальное, в наше-общее-единое!
Мы улетаем в наш микрокосмос, квантовую запутанность нас, частиц зачарованных. Летим-летим-летим бесконечно-вечно-человечно… и…
Взрыв!!!
Взрывается вся наша микро-вселенная и исчезает, но…
Как и Вселенная, после своего Большого Взрыва, я и Ты возрождаемся вновь!
Возрождаемся, здесь и сейчас, в нашем секретном уголке этой Вселенной.
И я вновь рожден для этой жизни. И я вновь полон сил для этой борьбы!
Ради этого Нашего Секретного Уголка Вселенной, что кратко называют – Любовь!
«Любовь до гроба – дураки оба»?
Андрей Иваныч просматривал на «компе» утренние новости.
– Кофе будешь? – спросила, незаметно подошедшая жена.
Иваныч, от неожиданности, вздрогнул, и стал «воспитывать», ехидно щерясь:
– Учу-учу тебя уже сорок лет… Надо подавать: на подносе, с поклоном в пояс, с улыбкой глупо-радостной… Да со словами восхищения-почтения: «Соизвольте, барин любимый, кофею утреннего испить! Ежели ещё чаго соблаговолите – так мы завсегда готовы расстараться!» Ясно тебе, старая, как обслуживать «хозяна» -властелина?
Жена посмотрела на «прынца-царя» своего, да ответила спокойно:
– Дурак старый… Ну, надо кофе?
– Эх, так и помру с бестолковой! А ведь мне стоит только сигнал подать в любом виде… Так десятки… Нет – тысячи молодиц, понятливых и толковых, вокруг меня толкаться будут!
Женщина вздохнула, махнула рукой и ушла…
Пожилой мужчина подождал бодрящий напиток пять минут, да не выдержал:
– Э, там, на камбузе… Э-э, кок… Э-э-э, бариста… Жива там?
Тишина? Нет, какие-то звуки доносились из кухни.
Он прислушался… Вроде, стоны?
– Э, Света… Све-е-е-ета…
В ответ услышал тяжкий стон!
Он вскочил, и быстро пошел на кухню.
Увидел там жену, откинувшуюся на стуле. Глаза у неё были закрыты, и она тихо стонала!
– Светлана, ты чего? Светочка, я ж пошутил… Света… Светлана!
Он бормотал её имя и тормошил, но, увы, жена была глубоко без сознания, а стоны становились всё тяжелей и тяжелей!
