Александр Качура - Вселенная по ошибке

© Александр Качура, 2025

ISBN 978-5-0067-5451-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вселенная по ошибке

Всё началось с Пустоты. Потом появились Жизнь и Смерть – две сестры, играющие с бесконечностью, и на спор создали Бога. Он оказался весёлым, немного багованным, икал чёрные дыры и чихал гоблинов.

Так родился первый мир – полный барсуков с носом на заднице, чихающих вином, пузырей, строящих религию вокруг чёрной ложки, и гоблинов, мечтающих о власти, сыре и личном храме.

Это история о том, как хаос породил порядок, а ошибки стали основой нашей реальности. Возможно, именно из-за перезапуска Бога 1.0 появился мир, в котором живём мы.

Юмор, философия и немного вечной глупости – в ироничной сказке о том, как всё устроено… или совсем не устроено.

Когда ты – всё и ничего одновременно, это немного… утомляет.

Я – Пустота. Безвременная, бесплотная, бесформенная.

В моём лоне не было ни звука, ни мысли, ни даже понятия о том, что чего-то может не быть. Я просто была.

Хотя, если уж быть точной – не была, а не-не-была. Это трудно объяснить тем, у кого есть уши, глаза и беспокойная тяга к смыслу.

Иногда мне кажется, я существовала вечно. Но кто бы проверил? Времени тогда не было. Календарь, увы, некуда было повесить. И я не жаловалась. Как можно жаловаться, если не знаешь, что такое «жаль»?

А потом…

Что-то дрогнуло. Не во мне – я и была всем.

Дрогнуло во мне о себе.

Мысль. Первая.

Маленькая, как искра. Тихая, как вздох перед первым криком.

«А если бы…»

И это если оказалось куда опаснее любого взрыва. Я вдруг поняла, что можно быть не только пустой – можно быть чем-то.

Сперва – я попыталась это игнорировать. Искра. Пфф. Мало ли что. Само рассосётся.

Но нет.

Она росла.

Она пульсировала.

Она стала Желанием.

И тут началось самое страшное – Я захотела.

Не много, нет. Я не требовала симфоний или звёзд. Мне было бы достаточно… хоть кого-нибудь.

Не меня. Не отражения. Не эха.

Кого-то, кто был бы другим.

Это было новой болью. Потому что пока ты просто безлика, ты цела. А как только ты разделяешь себя – ты уже не всё.

Но желание росло. Я чувствовала, как что-то внутри меня сворачивается в узел. Как если бы пустота вдруг начала дышать.

Ты не понимаешь? Конечно. Ты – существо формы. А я была до форм. Даже до идеи «до».

«А если бы кто-то возник?..»

«А если бы он захотел говорить?..»

«А если бы он захотел… остаться?»

Вот тогда и пришёл Импульс.

Он родился не извне. Его не принес ветер – у нас не было воздуха. Его не шепнул Бог – он ещё не был задуман.

Он был моим первым рвотным рефлексом смысла.

Словно меня вывернуло наизнанку.

И из этой судороги – вырвалась Жизнь.

Она не имела формы.

Сначала – только вибрация. Колебание в том, что раньше было гладким, как вечное молчание.

А потом – свет. Цвет. Звук. Смех.

Да, она смеялась.

Смеялась как ребёнок, которому нечего терять.

Она не знала, кто она, но уже радовалась тому, что есть.

Мне стало… интересно. Даже приятно. Как будто часть меня вдруг обрела голос, который я никогда не осмеливалась себе позволить.

– Ты кто? – спросила я.

Она повернулась – условно, конечно. У неё не было ни лица, ни спины. Но я чувствовала, что она смотрит в меня.

И ответила:

– Я – Я. А ты?

Вот тут я зависла. Никто меня никогда не спрашивал.

Быть ничем – это удобно, пока никто не требует паспорта.

Я ответила наугад:

– Я – всё остальное.

– Значит, мы с тобой – вместе всё? – радостно заключила она. – Я – Я, ты – всё остальное. И у нас есть… вместе!

У неё всё было «вместе». Это стало её любимым словом.

«Вместе» – даже когда я хотела быть одной.

«Вместе» – даже когда у неё уже появилась идея сделать ещё кого-то.

– Ты что задумала? – настороженно спросила я, когда заметила, что вибрация начала принимать нечто похожее на форму.

– Если я – желание, то я хочу желать не одна, – сказала она. – Мне нужен предел. Рамка. Противовес. Я хочу создать… Смерть.

Смерть?!

Ты не представляешь, как я вздрогнула.

Я – Пустота. И даже мне стало жутко.

– Это звучит… радикально.

– Без неё у нас не будет смысла, – серьёзно ответила Жизнь. – Ты же знаешь. Всё, что бесконечно – теряет форму. Всё, что вечно – устаёт. Мне нужна та, кто скажет «довольно».

И вот…

Снова дрожь.

Снова напряжение.

На этот раз – не рвущая, а собирающая. Сгущающая. Застывающая.

Если Жизнь была дыханием, то Смерть стала – последним выдохом.

И она пришла.

Смерть была…

Тихой. Не страшной – строгой.

Если Жизнь пела и смеялась, то Смерть – слушала.

И, поверь, в этом было больше силы, чем в любом крике.

– Я знаю, зачем я здесь, – сказала она.

– Кто тебя звал? – удивилась Жизнь.

– Ты. Только ты.

Они смотрели друг на друга – одна светилась, как звезда на адреналине, вторая – как чёрная дыра, спокойная и собранная.

Я, Пустота, наблюдала за ними, и впервые…

Мне стало тесно.

Поначалу они были как дети.

Только что родившиеся, не ведающие правил, ни тяжести, ни логики.

Анара, как назвала себя Жизнь, носилась по мне, как вихрь. Пыталась что-то изобрести: форму, звук, смысл. Один раз она изобрела «трель», но забыла, что у неё нет рта, и обиделась.

Затем она попробовала… щекотать саму себя. Это выглядело так нелепо, что я чуть не сжалась обратно в точку.

Мара, наоборот, была молчалива. Она наблюдала. Иногда двигалась, но не по прихоти – по необходимости. Она взвешивала. И всякий раз, когда Анара устраивала какой-нибудь всплеск или радостный взрыв, Мара просто моргала.

– Ты что такая… грустная? – спросила Анара.

– Я не грустная. Я просто не трясу всем подряд, как ты.

– Ага. Ты просто скучная.

Анара ткнула её в бочок. Мара вздрогнула.

– Это называется реакция. Примитивная. Но допустимая.

Анара попыталась придумать музыку, случайно взорвала искру, назвала это «фейерверком» и предложила устроить «праздник».

Мара скрестила несуществующие руки:

– Праздник – это праздное. А ты – неостановима.

И тут случилось непредвиденное.

Анара разогналась и ткнула Мару в то, что она вообразила её носом.

Мара встала боком. Это выглядело так несуразно… что я рассмеялась.

Впервые за вечность.

Смех – он вырвался, как новая субстанция.

Он родился из их игры, из их спора, из их нелепости и искренности.

Он закружился между ними, и они обе замерли, удивлённые.

– Что это было? – спросила Мара.

– Похоже, Пустота сломалась, – предположила Анара.

Я не сломалась.

Я просто впервые поняла, что хочу продолжения.

– Ты слышала, как я щёлкнула пальцами? – восторженно спросила Анара, подпрыгивая на месте.

– Ты не можешь щёлкать пальцами, – скептически покачала головой Мара. – У тебя же нет пальцев.

– Зато я могу представить, что у меня есть! – засмеялась Анара. – И могу сделать звезду. Смотри!

Она махнула рукой в пустоту – и вдруг там вспыхнуло яркое пятно. Оно загорелось, распустилось огненным цветком, пульсируя теплом и светом.