Я настолько люблю комфорт, что моей голубой мечтой было приобретение кресла с откидывающейся назад спинкой и выезжающей под ноги подставкой. И так, полулёжа, смотреть хороший фильм или читать отменную книгу!.. Представили себе, дорогие читатели?..
Удар за ухом остановил небо в его бесконечно холодной синеве. Боль, словно кара небесная, пронзила тело. В глазах она сверкнула вспышкой молнии. И кромешная тьма поглотила главного героя повествования липкой всеядностью и тотальным бесчувствием. Наступило время, когда мир становится мягким.
Он очнулся от холода. Ноги были сдавлены, в непроглядной тьме не разберёшь – чем, и только сверху пробивался робкий свет мутным, круглым пятном.
– Тяни! Тяни помалу. – услышал он сверху.
«Наверное, я умер, и ангел тащит меня наверх?» – мелькнула у мужчины мысль. Он знал, что, по заключениям мистиков прошлого, всех ждёт свет в конце тоннеля… Ему хотелось бы, чтобы лично его встретил ангел, похожий на актера Кристофера Уокена из клипа «Bad girl». Артист в этой роли выглядел заботливым и понимающим, что было бы сейчас как нельзя кстати. К небу тянулась некая связующая нить. Она потащила его вверх по узкой трубе, больно врезаясь в замёрзшие ноги. «Вознесение» было трудным, тело покачивало из стороны в сторону, и оно, обмякшее, непослушное, ударялось о твердую поверхность тоннеля или какие-то металлические перекладины…
«Тяжёл путь на небо. Мама, роди меня обратно!» – взмолился про себя мужчина.
Его вытаскивали из коллектора по трубе за верёвку, привязанную к лебёдке. Другой конец этой верёвки обвязали петлёй за ноги. Голова и руки безвольно болтались, а полы твидового пиджака тёмно-синего цвета раскинулись крыльями обречённой птицы. Черные брюки из полушерстяного габардина завернулись и обнажили волосатые ноги выше шелковых носков кофейного оттенка, на которые были надеты лакированные итальянские, темно-коричневые туфли. Белая сорочка вызывающе смотрелась на фоне серого неба, но и она выскочила их брюк и топорщилась, соответствуя ситуации. Небо застилала серая пелена, а невдалеке маячили миражами жидкие деревья. Возможно, это всё показалось, поскольку после тьмы беспощадный дневной свет резал глаза и доставлял дополнительные страдания?.. Пришлось зажмуриться…
– Ну, что – жмур? – спросил кто-то.
– Да нет, ещё дышит… – ответил другой голос.
Вытащенный на свет человек приоткрыл глаза, но из-за сухости во рту язык не шевелился и поэтому издать какой-то звук, а уж, тем более, что-то произнести у него не получалось. В ещё подвешенном состоянии он заметил машину скорой помощи и людей в медицинской форме: фельдшера – молодого человека с бульдожьим лицом и врача, здорово в возрасте, сероватого и «матёрого». Но его благополучно опустили на сырую землю. Врач подошел и, заметив вялые признаки жизни, произнёс:
– Бомжу скажи спасибо, он скорую вызвал.
Рядом стоял бомж – носитель всех запахов подземного мира канализации. Это был не такой импозантный бомж, который ему, герою повествования, повстречается позже, в Таиланде, но свой, российский и родной бомж… Тот, что повстречался позже, был англичанин, непонятным образом оказавшийся на улицах Паттайи. Носил затасканный клубный пиджак от мусорного ведра к помойке и собирал пустые алюминиевые банки. Грязноватый, но с прямой осанкой и не теряющий сомнительного достоинства туманного Альбиона… Наш герой никогда не критиковал человека за его выбор. Этот же, родной, бродяга вполне соответствовал образу жизни и занимаемой «должности». У всех людей России полное вживание в роль: чиновник, так чиновник, барин, так барин, а если бомж или нищий, то на все сто процентов.