Часть I. Алекс
Пролог
– Пиши: мужчина, средних лет, поступил в отделение с открытой черепно-мозговой травмой, ушибленно-рваной раной в затылочной области. Смерть наступила приблизительно около двух часов назад, в результате удара острым предметом, по всей видимости, топором. Написал? – судмедэксперт закурил сигарету, выпустил несколько колец дыма и уселся на стул.
– Что писать дальше ты знаешь. Добивай акт, а я его утром подпишу. И пойдём спать – уже около двух часов ночи. Не хватало, чтобы ещё одного бедолагу привезли – этак мы и не поспим сегодня.
– Ну, этот-то на бедолагу совсем не похож. Смотри, как одет. Одни шмотки чего только стоят.
– Ладно, закатывай его в холодильник. Утром осмотрим шмотки и прочее.
– Михалыч, зачем оставлять на утро то, что можно сделать сейчас.
– Ты как хочешь, а я пошёл спать. И смотри, чтобы всё было в ажуре.
– Обижаешь. Разве я когда-нибудь тебя обманывал?
Вообще-то, так оно и было. Проведя почти половину своей сознательной жизни в местах не столь отдалённых, он хорошо усвоил полученные на зоне уроки и не разу ещё не обманул Михалыча. Тем более, что он был ему очень обязан. Если бы не Михалыч, пожалевший откинувшегося зека и поверивший ему шесть лет назад, бродил бы Колян сейчас по мусорным свалкам в поисках пропитания. Или, наиболее вероятно, загремел бы снова в зону. Даже дворником никому не нужен был пятидесятилетний старик, отсидевший почти тридцать лет за грабежи и насилие. А кушать-то надо. Установившееся между ними взаимопонимание и доверие Колян ценил больше всего.
С молчаливого согласия Михалыча, Колян занимался «облегчением участи» покойников. Конечно, не запросто так. Кольца, бумажники и другие ценности людей, погибших в результате ДТП или других происшествий, доставляемых в морг посторонними людьми, не родственниками или знакомыми, подвергались конфискации.
Так и этому мужчине с проломленной башкой, доставленному всего пару часов назад бригадой «Скорой помощи», уже ни к чему были всякие там побрякушки, которые, однако, значительно могли улучшить или даже решить некоторые их с Михалычем житейские проблемы.
Глава I.
Очнулся я от невыносимой головной боли. Будто с помощью отбойного молотка от меня откалывали кусочки мозга, а тело поджаривали на медленном огне.
Кто-то бесцеремонно дёргал за палец правой руки, выворачивая кисть и нисколечко не заботясь о причиняемой тем самым мне боли. Кому-то явно не давал покоя перстень на моём пальце.
Если сейчас же не прекратить эту возню и сопение вокруг пальца, вполне вероятно, что мне сломают кисть руки, чего я уже допустить никак не мог. Да ещё эта адская боль в голове, казалось, сведёт меня с ума. Надо срочно выпить аспирин.
Чтобы сориентироваться в обстановке и не вспугнуть охотника за сокровищами, я осторожно приоткрыл один глаз.
Какой-то мужичок в чёрном халате, с гнилыми зубами и помойным запахом изо рта, копошился, пытаясь стянуть с моего пальца перстень. В принципе, я его понимал. Перстень, сделанный из червонного золота с инкрустированным в него фантастическим синим камнем, меняющим свой цвет в зависимости от освещённости помещения, стоил очень дорого.
– Зря стараешься – усмехнулся я и схватил мужика левой рукой за ворот халата. Попытка сесть не удалась, потому что снова отбойный молоток воткнули в мою бедную голову. Причём с помощью кувалды. В глазах потемнело, и я со стоном откинулся назад. Мужик при первых же моих словах закатил глаза и беззвучно грохнулся на пол.
Не делая резких движений и подавляя вырывающиеся стоны, я всё-таки сел. Тихонечко вращая головой, осмотрелся. Вроде больница, но что-то уж всё слишком мрачно. И лежал почему-то на металлическом столе. Такое ощущение, что нахожусь в морге.
Надо потихонечку выбираться решил я. Но не так-то просто это было сделать.
Невыносимая головная боль не позволяла мне не то, чтобы встать, но даже шевельнуться. Медленно, стиснув зубы, снова прилёг на стол и решил немного собраться с силами.
Часы, висевшие напротив, показывали половину третьего. Вот только дня или ночи, я не знал.
И вообще, что я здесь делаю – подумал я и попробовал улыбнуться. Именно попробовал, потому что тут же снова включился отбойный молоток в голове. Меня рассмешила мысль что я, наверное, мертвец, если нахожусь в морге. Или меня хотят сделать таковым, предварительно обчистив как липку.
Без резких движений ощупал внутренние карманы своего костюма. Как будто бы всё на месте: портсигар, бумажник, связка ключей. Поднеся правую руку к глазам, залюбовался перстнем, вернее камнем, переливающимся всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками синего цвета. Он пульсировал в такт только ему одному доступной мелодии.
Любуясь всей гаммой синего спектра, которым пульсировал камень, я старался вспомнить откуда он у меня и как я здесь очутился. Не смог.
Не знаю, сколько минут я так пролежал, но боль в голове потихоньку утихла.
Случайно бросив взгляд на противоположную стену, изумлённо открыл рот. Мне показалось, что с момента пробуждения прошло не больше десяти-пятнадцати минут, но часы показывали уже четыре.
Всё также, стараясь не делать резких движений, я слез со стола. Уняв головокружение дождался пока утихнет приступ головной боли. Уже не такой сильной и мучительной, кстати. Переступив через валявшегося мужичка, направился к единственной двери в противоположном конце этого мрачного помещения.
Приоткрыв дверь, зажмурился от яркого света. Прикрывая рукой глаза, протиснулся в комнату. Невыразительного вида мужчина лет, наверное, под сорок, в синем халате и такого же цвета колпаке, опрокидывал в себя стаканчик водки. Початая бутылка стояла тут же на столе. Увидев меня, он открыл рот и подобно напарнику, закатил глаза и повалился на пол.
Интересно, чего же во мне такого, что при одном только взгляде люди падают в обморок?
Заглянул в зеркало, висевшее возле медицинского шкафчика. Ничего странного не заметил. Осмотрел себя. Ну да, помятые брюки, костюм, кое-где запачканный непонятно откуда взявшейся грязью. Вот вроде и всё, ничего необычного. Правда, лицо и голова почему-то были залиты кровью. Успела уже высохнуть за то время, пока я здесь провёл. Но и в этом ничего такого ужасного, что могло бы послужить причиной их обморока, не было.
Умылся. Решив очистить от запёкшейся крови волосы, обнаружил на затылке огромную шишку, начинавшуюся где-то на макушке. Она больше походила на только-только зарубцевавшийся порез. Прикосновение к ней вызывало нестерпимую боль и эхом отдавалось во всей голове.
Где ж меня так угораздило – подумал я, но домыслить не успел, потому что в проёме двери показался мужичок. Тот самый, что пытался снять с меня перстень. Видно, отошёл. Размахивая скальпелем, он бросился на меня.
