Интереснее всего в этом вранье то, что оно —
вранье от первого и до последнего слова.
М. Булгаков
Как-то во время войны Сталин сказал: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора. Но ветер истории безжалостно развеет ее!» Не успел он умереть, как первая часть формулы начала сбываться, и сбывалась она пятьдесят лет. Точно, как в басне, лягнуть мертвого льва сбежались все: гиены, шакалы, ослы. В начале 90-х маятник достиг высшей точки и, повинуясь неизбежному закону всемирного тяготения, пошел назад. И ветер истории загудел в ветвях кладбищенских берез.
Практически сразу после рокового 5 марта 1953 года появилась версия о том, что Иосифу Джугашвили помогли уйти из жизни. Ничего удивительного в этой версии нет, она появляется почти автоматически каждый раз, когда какой-нибудь правитель нашей страны умирает, для исторического разнообразия, своей смертью (если не своей, то возникают легенды о чудесном спасении). Обычно это все – разговоры коммунальных кумушек, которым скучно жить, когда все в мире происходит согласно естественным законам. Но, каким бы образом Иосиф Джугашвили ни покинул этот мир, про Сталина можно сказать точно: он был убит.
Рассказывают, что однажды, разбираясь с сыном Василием по поводу очередных его художеств, Иосиф Виссарионович спросил: «Ты думаешь, ты – Сталин? Нет! Ты думаешь, я – Сталин? Нет! Это он – Сталин!» – и показал на свой портрет. Так вот: Сталин как историческая фигура и как государственный деятель был умерщвлен, сознательно и с особой жестокостью. Зачем и за что? Почему его так ненавидели пришедшие после? И, коль скоро мы говорим о «тайнах великих», то настоящая тайна этого человека не в том, как он умер, а в том, как он жил и что делал на самом деле, а не в сборниках сказок, именуемых учебниками истории.
Едва ли какое-либо иное время в нашей невероятной истории мифологизировано так, как события недавнего прошлого. Тема сталинского периода существования России исследуется пятьдесят лет, и все пятьдесят лет она мечется между мифами. Пока что наша история представляет собой не что иное, как некую богословскую схоластику, набор исторических догм, не просто отличающихся от реальной истории, но вообще ничего общего с ней не имеющих. Это мифологическое пространство, в котором революцию 1917 года сделали большевики, коллективизация произошла потому, что «так решил пленум», а разгадка событий 1937 года лежит то ли в сталинской паранойе, то ли в сталинском патриотизме. Между тем к тому, что на самом деле происходило в Стране Советов, ни то, ни другое, ни третье не имеют ни малейшего отношения.
Если история социалистических времен представляет собой вариации на тему «Краткого курса», несколько видоизменяющиеся в зависимости от «генеральной линии партии», то большая часть «разоблачений», когда добираешься до их источников, восходит либо к Троцкому, либо к Геббельсу. Не в силах разработать что-то свое, пропагандистская машина «оттепели», пользуясь тем, что ни антисталинские работы Троцкого, ни тем более геббельсовская пропаганда населению СССР, естественно, не были знакомы, взяла на вооружение их обвинения, построив на них свои «разоблачения культа». За исключением тех случаев, когда они, эти разоблачения, представляют собой фантазии Хрущева, подчиненные одной цели: на правах «очевидца» показать «вождя народов» через замочную скважину, причем как можно более отвратительным в обывательском смысле. Расчет точный: если человек мерзок как личность, он не может быть великим. С этой задачей Никита Сергеевич, будучи по природе своей обывателем, превосходно справляется сам, не нуждаясь ни в Геббельсе, ни в Троцком.
Пример? Берем «цитатник» под названием «Сталин в жизни», ищем навскидку фамилию Хрущева, первую попавшуюся цитату из воспоминаний. Повторяю, первую попавшуюся на глаза. Ага, нашли!
«Каждый раз, приезжая на “Ближнюю дачу”, мы перешептывались друг с другом о том, на сколько больше, чем в наш прошлый приезд, стало здесь замков. К воротам были приделаны всевозможные запоры и была воздвигнута баррикада. Вдобавок ко всему, дачу окружали две стены, между которыми находились сторожевые псы. Имелась также электрическая сигнальная система и множество других защитных устройств. В известной степени все это делалось совершенно правильно. Сталин, занимавший столь высокое положение, представлял собой очень заманчивую цель для любого врага советского строя. Тут не было ничего смешного, и принимавшиеся им меры предосторожности казались разумными, хотя любому из нас было бы опасно пытаться подражать ему».
А вот свидетельство А. Рыбина, личного охранника Сталина. «Забор был обыкновенный – из досок, без всякой колючей проволоки сверху. Правда, высотой в пять метров. А в 1938 году появился второй – внутренний, трехметровой высоты, с прорезями смотровых глазков. Заставили это сделать явные угрозы оппозиции… Никаких железных дверей, кроме военного бомбоубежища, на даче не имелось. Все внутренние двери были сделаны из простого дерева и с половины застеклены… конечно, при необходимости захлопывались на обычный английский замок «линг». Ключи от него всегда находились у коменданта или дежурного офицера. Никакой сверхсложной внутренней системы запоров, которые-де мог открыть лишь сам Сталин при помощи специального электрического устройства, – в помещении не существовало. Это очередная байка изощренных сочинителей».
Из сравнения этих двух отрывков видно, что Никита Сергеевич, пардон, врет, и, если сравнивать все новые и новые моменты, видно, что он не просто врет, а врет художественно, с упоением, но и с точным знанием психологии обывателя, которому всегда кажется, что от него что-то скрывают, причем скрывают всякую мерзость. На этом стоит вся желтая пресса, и на этом стоят мемуары «разоблачителя» Хрущева. И вот так он врет все время, с утомительным постоянством, даже там, где в этом нет никакой нужды, просто из любви к искусству. А ведь большая часть «Сталиниады» построена именно на хрущевских мемуарах. Представляете себе, чего там наворотили?!
Именно «Сталиниада» определила принцип построения этой книги, которая сначала задумывалась просто как популярная биография «вождя народов». Но как-то раз в ходе работы мне в руки попала эта книга Юрия Борева – его капитальный труд, в котором он некритически собрал байки, анекдоты, некоторые воспоминания о Сталине, то есть именно тот мусор, который нанесли на его могилу. Сам Борев тут, может быть, и ни при чем, он просто выразитель своего времени и своей среды. И все бы ничего, но именно эта среда – диссидентствующая интеллигенция – в годы перестройки завладела средствами массовой информации и стала распространять свою узкопрослоечную точку зрения, вбивая ее в голову доверчивого населения. А население против телевизора беззащитно.
