Стоит только задуматься о самопознании, как невольно попадаешь в мир мистики. И мистики шарлатанской, и мистики в самом высоком смысле этого слова. Мистики как мысли об истинной природе. В том числе и об истинной природе собственного Я.
И тут же закрадываются подозрения такого величия, что Дух захватывает, а скромность и неуязвимость заставляют отвести глаза и заняться чем-нибудь другим. И занимаемся. Всю жизнь точно проклятые с отведенными глазами.
А может быть, и вправду проклятые? Почему человеку нельзя глядеть в себя? Почему познавшие себя становились пророками или богами? Но на пути их и их последователей громоздились горы неприятностей? Громоздились не сами, а другими людьми. Почему в современном мире множество людей считало делом своей жизни войну с самопознанием и даже с самонаблюдением, искореняло его и доказывало, что оно вообще невозможно?..
Что это? Еще один инопланетный заговор? Или это просто подлость человеческой натуры, готовой ради бытовых выгод травить волков, датских принцев, инакомыслящих, соседей по подъезду, сократов?..
Я хочу познать себя.
У меня есть друзья, которые хотят того же самого.
Поэтому в этой книге я записываю свой опыт самопознания, которое, кроме самонаблюдения и экспериментов над собой, как оказалось, требовало и много чего еще. К примеру, за время работы над этой книгой мне пришлось прочитать целую библиотеку древних и современных сочинений, чтобы понять, что люди считали самопознанием. Я записал и свои впечатления от прочитанного, и собственные мысли, рождавшиеся при этом.
Поэтому мои очерки нельзя считать книгой по истории психологии или монографией по теории самопознания. Это просто искренне высказанные впечатления и раздумья. Я читал, пока автор был мне интересен. Иногда переписывал большие куски текстов, превращая свою книгу в хрестоматию. Но как только мне становилось скучно, я бросал чтение. И это, безусловно, роняет научное достоинство моей книги. Но как раз научность и не была моей целью.
Моей целью было самопознание, а все, что описано в этой книге, стояло между мной и мной. Я прошел этот слой насквозь и теперь немножко ближе к себе. Но это лишь начало…
Глава 2. Самопознание – жуткая неизбежность старости
Когда-то бытовало мнение, что старики мудры. Теперь мы стараемся этого не вспоминать, чтобы не обижать «выживших из ума идиотов», которые доживают свой век рядом с нами. Конечно, в этих словах звучит не диагноз, а раздражение, и до настоящего идиотизма доходят далеко не все. Многие до самой смерти по-своему умны и деятельны. Но они все равно ничего не понимают в той жизни, которой живут молодые, и ничего не могут посоветовать. С выходом в отставку ты становишься не нужен в этой жизни, просто потому, что ты – вне ее! А если ты по привычке суешься учить молодых, они либо огрызаются, либо вежливо отправляют тебя на рыбалку или копаться на дачном участке. Не мешай! Нет ничего такого, что бы ты знал лучше меня или что бы ты знал, а я не знал!
И это неизбежно не только для тех, кто уже в отставке, но и для каждого из нас, в том числе и для меня. Жуткая неизбежность! Но я не хочу так! Что же делать? Единственное орудие борьбы с подобными вещами, которое у меня есть, – это Разум, способность думать. И я думаю.
Что случилось в мире?! Как он так изменился, что старики перестали быть хранителями мудрости? Почему мы в ужасе ждем того мгновения, когда надо будет отойти от дел, уйти в отставку или на пенсию? Высочайшая из наград, доступных людям этого мира, – обеспеченная государством долгожданная свобода от принудительного труда – на деле оборачивается величайшим злом, вероятно, потому, что связывается со старостью и немощью тела и ума. К тому же это начало череды бесконечно нудных лет безделья и болезней. Но какое эта чисто телесная слабость имеет отношение к мудрости? Почему наш ум так теряет свою силу, если его освободить от того дела, которое он всю жизнь обслуживал?
Это явно как-то связано с тем, что наш мир стал технологическим и в нем не стало таких ценностей, которые хоть что-то значат для людей, помимо производства и технологии. Иначе говоря, выход на пенсию означает потерю магического источника, из которого ты черпал уважение или право на уважение. Наш мир стал однополюсным. Ушел от дел – потерял знания, связи и возможности, а с ними и право на уважение. А другого источника уважения в этом мире больше нет!
Но что было такого особенного в том мире, который не знал технологии, что позволяло с возрастом оставаться нужным? Какое знание ты не теряешь, теряя знания о современном производстве или бизнесе? Это должно быть нечто, что не устаревает от того, что ты отошел от дел. К примеру, ты сам. Ты как человек вообще.
Я пытаюсь представить себе, что должно вызывать в душе у читающего слово «самопознание». Как оно вообще отзывается? Я не имею в виду тех людей, которым нет до него дела. Нет, я говорю о тех, кто так или иначе захотел заглянуть в книгу с таким названием.
Я пытаюсь представить себе это и вижу разных людей. Одни уже давно посвятили себя самопознанию и определились с путем. Другие только подходят к выбору, заниматься ли этим. И это не такой уж простой выбор, все-таки придется отвлечь массу сил и времени от «настоящих» жизненных забот и пустить, быть может, на пустяки…
И значит, делаю свои выводы я, для кого-то нет в этой жизни ничего, кроме самопознания. А для кого-то все подобные «игры» – это явные пустяки, которыми шарлатаны отвлекают добрых людей от настоящей жизни. И они ведь без тени сомнения знают, что такое эта «настоящая жизнь»! Конечно, это их знание – только мнение или, точнее, убеждение. Человек сделал выбор считать настоящим, к примеру, только то, за что платят деньги. Или еще жестче, только то, за что платят государственные деньги. И соответственно, считать стоящим его внимания то, о чем написано как о стоящем в газетах или основных идеологических документах его общества.
Например, современные русские пенсионеры, бывшие советские служащие, в подавляющем большинстве не признают ничего, кроме идеалов служения государству, которое обязано позаботиться о них в старости. Государства обещают, государства обманывают, государства просто разваливаются… а человек, сделавший такой выбор, оказывается биологической машиной, запрограммированной лишь на определенное поведение, дополнительное государству.
