Выбраться!
Собственный голос эхом тонет в памяти. Он приподнимается на локтях и открывает глаза.
Прямо перед его лицом снег. Снег в его волосах и ушах, за шиворотом и, кажется, даже в самом сердце. Непонятно, то ли это он упал с такой высоты, что белые жгучие пылинки пробрались ему под кожу, то ли пробирался на поверхность снизу, из-под земли, прорывая толстое снежное покрывало.
Быть может, он и сам был до недавнего времени таким. Состоял из множества белых пустых точек чистого холода. А потом, вдруг, кто-то неумело вставил ему на место надёжного холодного сердца пламенный цветок. Цветок пророс, пустил корни, пробежался теплом по всем его жилам. Заставил выбраться из-под снега и куда-то стремиться.
Только вот…. Куда?
И, что ещё более важно…. Кого?
Он не понимает, кто он. Ни единого воспоминания в голове, только мысли, вальсирующие белые снежинки-мухи. Ну, и ещё этот голос. Его голос. Он ещё не говорил ни слова, но точно знает – кричал он сам, не иначе.
Мысли звенят в ушах вперемешку с этим странным криком, ему неприятно, не хочется слушать это. Желая сбежать от этого шума, он переворачивается и смотрит наверх.
Там его ждёт небо. Оно покрыто зелёными и розовыми всполохами, всё, везде, от края до края. Небо будто горит. Но горит холодом. Изумрудные ленты завиваются в спирали и полукруги, они бегут, спешат куда-то, рассказывают свою историю. Они были здесь тысячи и миллиарды лет назад, они видели людей, зверей, птиц, всех, кто по нелепой случайности или по своей воле оказались здесь.
Он не знает, к какой категории отнести себя. Он не знает, нравится ему здесь и хотел бы он тут находиться, будь у него выбор.
А пёстрые ослепительные ленты всё разбегаются по громадному тёмно-синему небосводу. Небо и впрямь огромное. Пугающе огромное, такое, что хочется закричать.
Он и кричит. Ему кажется, что ещё чуть-чуть – и он сорвёт голос.
Небо, кажется, смеётся. Оно видит его насквозь. Со всеми его страхами и слабостями. Небо видит его человеком.
Он решает, что это уже кое-что.
Немного успокоившись, он переводит взгляд на себя. На нём свитер насыщенного рыжего цвета и чёрные штаны. Этого слишком мало, чтобы не замёрзнуть.
Как только он об этом думает, всё его существо пробирает жуткий, всепоглощающий холод. Дыхание колючими иголочками застревает в горле, по телу идут красные уродливые пятна. Злой, свирепый ветер дует, похоже, со всех сторон, стараясь превратить его в огромный кусок льда.
Но больше всего холодит висящий на шее на толстом кожаном шнурке нож. У ножа тёмная ручка и ярко-красный кристалл в её основании.
Потирая себя руками, он пытается найти хоть какое-то укрытие от ветра и мороза. Окончательно встаёт на ноги и оглядывается по сторонам.
Он словно на руке у какого-то гиганта. Это равнина, большая белая ладонь. С одной стороны её окружают горы – пять высоченных пиков, смутно напоминающих пальцы. В другом же направлении – обрыв-запястье.
У него мелькает мысль выкопать в снегу углубление и зарыться обратно, но он её отметает. Так не пойдёт. Снег – он как яд. Босые ноги уже горят нестерпимой болью.
К тому же, сидя на месте, ответов не найдёшь.
И ещё…. Что-то внутри противно шепчет, что, если бы он был таким, как все, он бы уже погиб. Что значит быть «таким, как все» он не представляет. Какие там все, ему бы с собой разобраться….
Он решает отправиться к обрыву.
С трудом переставляя ноги, движется он по снежной пустыне, часто спотыкаясь и падая. Но постепенно дыхание его выравнивается, а шаги становятся всё более уверенными и размеренными. Он просчитывает свои действия. Хочется спать, но даже закрыть глаза дольше, чем на мгновенье – нельзя. Иначе снег примет его в свои объятия, и всё начнётся заново. Почему именно «заново», он не знает. Вероятно, это заложил в его голову тот же, кто посадил цветок на месте сердца.
Неизвестно, сколько времени прошло, когда он достиг обрыва.
И чуть с него не свалился, кстати.
Обрыв оказался отвесной скалой с множеством трещин и выемок. На негнущихся от мороза пальцах он кое-как спустился и начал перебираться по скале, хватаясь за выступы. На скале были и глубокие пещерки, и он надеялся, что где-нибудь найдётся место и для него.
В каждом углублении было гнездо. Самые разные птицы нашли здесь свой дом и приют. Их бурые, чёрные и белые перья то и дело попадались ему на глаза, а их крики…. О, разъярённые вторжением на свою территорию птицы готовы были свести с ума кого угодно.
Правда, его почему-то не клевали, хотя должны были. Возможно, бедные птицы просто боялись. А, может быть….. Может быть, им кто-то запретил.
Наконец-то, когда он нашёл пещерку подходящего для себя размера, она оказалась частично занята. Для него места всё ещё хватало, только вот у самой стены беспомощно вопили маленькие орлята. Трое птенцов, что должны были в будущем вырасти в могучих и грозных птиц, сейчас почти по-человечески плакали. Им было холодно, страшно, и они очень хотели есть.
Красный кристалл на ноже вспыхнул.
Он тоже будто только недавно появился на свет. Он тоже хотел есть. Он тоже замёрз, а еда, как известно, согревает лучше всего. И ему нужна была эта пещера. Ох, как же всё просто….
В голове вспышкой мелькнула картинка. Окровавленные перья и опустевшее гнездо.
Слишком просто. Слишком больно. Будто огненный цветок из сердца выдернули с корнем.
Но, возможно, стоит того?
Он снимает с шеи нож, задумчиво вертит в руках. Птенцы его и не замечают, всё так же кричат. Но, несмотря на это, кажется, время замерло. Весь мир сейчас затаил дыхание и смотрит. На него.
Что ты выберешь, человек?
Он поджимает губы и решительно делает несколько взмахов ножом. Молодая кровь бежит по его рукам и стопам. Больно.
Но цветок из пламени по-прежнему в груди. Он подбирает несколько вырезанных кусочков мяса и направляется, пошатываясь, к птенцам. Ему, конечно, пригодились бы целые ноги и руки, но и с этими он как-нибудь управится. Отрастут, куда денутся.
Орлята быстро наедаются. Это, конечно, не так уж много, но для жизни вполне хватит. И этот смешной незнакомец им нравится. Птенцы пускают его в гнездо, облепляют с разных сторон и греют. Какие же они горячие, надо же! Маленькие такие, а в них уже кипит жизнь.
И в нём, вроде бы, тоже.
