Вероника Колесникова - Вынужденный брак, или Мама для дочки бандита

1. - 0 -

Аннотация 

— Поживешь в моем доме, пока не будут готовы нужные мне документы.

— Я на это не согласна.

Мужчина окидывает меня хищным взглядом с головы до пят.

— Меня это не волнует. Будешь делать то, что я скажу, как я скажу и когда я скажу. А выйдешь за забор – окажешься мертва.

— Не смотри на него, не смотри, — тихо тянет отец, будто бы случайно оказавшийся рядом. Я медленно отпиваю из высокого бокала прохладное шампанское и чувствую, как пузырьки отдаются мягким весельем в носу.

С трудом, будто бы это действительно стоит мне невероятных усилий, отрываю взгляд от незнакомца напротив. Его почти скрывают от меня собеседники в темных костюмах, обтянувших спины, но главное мне удалось рассмотреть. И то, что я увидела, зацепило как крючок – червяка, скрутило живот в томительном предвкушении.

Сейчас…вот сейчас он еще раз поднимет на меня свои невероятно светлые голубые глаза, которые кажутся еще глубже и фантастичней на фоне смуглого лица и чернильных волос, и наживка будет полностью заглочена…

— Настя, не буди лихо! — кажется, мои незаметные разглядывания кажутся неприметными только мне – если даже отец бросил свою беседу с мэром, чтобы сделать внушение своей непутевой доченьке.

— Кто это? —глухо бросаю и ощущаю вдруг покалывания в области шеи. Не могу посмотреть в сторону, прекрасно понимая, что это его льдистые стрелы в ответ на мои беззастенчивые разглядывания безжалостно жалят тело, впиваясь в каждую выпуклость, каждый изгиб, будоража нервные окончания, от чего пальцы начинают немного подрагивать. Наши переглядывания затянулись, но никто не делает первый шаг, а это значит, что…

— Черт, это Марсель, дочь, — будто сплевывает в сторону папа. Забирает у меня фужер и ставит его на камин, берет под руку и уводит с расстрельного места, откуда так удобно было вести наблюдение последние пять минут. Я чувствую, как жгучее покалывание в области яремной впадины,  ключицы, неглубокой зоны декольте перемещается на открытую коктейльным платьем спину, спускается ниже по талии и сквозит на щиколотках, прямо над алыми туфлями на высоком каблуке, подобранными в цвет платья. — Даже не думай привлечь его внимание, заговорить.

— Да что такое? — вообще-то я уже взрослая, чтобы выбирать, на кого смотреть на этой тоскливой вечеринке. Тем более, что настолько совершенных мужчин, которые больше похожи на киногероя из блокбастера, вживую как-то не довелось встречать. Внутри все съеживается от его маскулинного взгляда из-под прикрытых век, пригвоздившего меня к месту у камина.

— Не провоцируй его, дочь. Это Марсель Салазар. — Я фыркаю. Итальянец? Серьезно? — Да никакой он не итальянец, — угадывает причину моего веселья отец. — Прикидывается, играет в дона Корлеоне.

— Так он бандит?

Отец шикает на меня, заставляя сделать голос тише и не привлекать внимание достопочтенной публики, для которой мы должны быть идеальной семьей на ежегодном праздничном вечере, устроенном мэром.

Под руку он ведет меня мимо групп беседующих людей, прямо к шведскому столу, где заставляет взять в руки стакан апельсинного сока. Стекло с булькающим от каждого движения льдом холодит и без того замерзшие пальцы, разницы температур не ощущается, только влага конденсата остается на ладони. Или это внезапно выступивший пот? Черт, слишком много переживаний за последние дни, скорее всего, нервы шалят, если за одну минуту тело делает разгон от холода к теплу.

— Настя, забудь. Чертов Марсель пришел в город на смену Вильданову, — смутно вспоминаю последние новости о том, что какого-то омерзительно богатого криминального авторитета недавно посадили за решетку всерьез и надолго. — Часть ушла дочке, но остальное он прибрал к рукам. Никто не знает, что у этого человека на уме, на что он еще способен.

— Еще? — отстранённо выхватывает мое сознание.

— Да он чертов шакал, — мысленно удивляюсь разговорчивости отца, обычно он просто затыкает рот, не давая волю языку. Интересно, с чего бы это? Хочет растопить лед между нами? — Ведет дела как в девяностые. Кражи, подставы, в общем, ничем не гнушается.

— Не то, что ты, да? Подделывание подписей, рейдерский захват? — хмыкаю тихо, но он успевает услышать мой намек на себя – губы сжимаются в тонкую нить, рука вздрагивает, как будто сдерживаясь, чтобы не дать оплеуху. Знаю, что попала в самую точку – у отца действительно большие проблемы, и потому он напросился сегодня на вечеринку, где собрался весь цвет города – мэр обычно зовет всех задолго до Нового года, чтобы поднять праздничный дух, сплотить богатых и знаменитых, а также дать возможность всем решить свои темные делишки.

Судя по тому, как осунулось его лицо за последние две недели, как воровато бегают сейчас глаза, как подрагивают руки – дела обстоят не просто плохо, а просто отвратительно. И то, что он остался совсем без денег в тот момент, когда они как раз понадобились мне, - не лучший исход дела, потому я и согласилась прийти сегодня с ним сюда по его просьбе. Хотя ума не приложу, чем может помочь мое присутствие…

В глазах снова на секунду темнеет, и я медленно прикрываю веки – если сделать это слишком быстро, возникнет ощущение, будто кто-то включил цветомузыку, и голова закружится до тошноты. В последнее время такое происходит все чаще, не знаю, когда прекратится…

Листаем дальше! 

------------------------>>>

2. - 1 -

— Настя, помолчи и будь хорошей девочкой, — в его голосе сквозит привычное предостережение, и я узнаю собственного отца, который делает все молча и наперекор. Минутка откровения закончилась, можно поставить галочку в блокноте под названием «отношения с дочкой».

— Ладно, — отпиваю я апельсиновый сок, чтобы немного взбодриться от его кислинки на языке. — Зачем я здесь? Что тебе нужно.

Он сердито сверкает в мою сторону глазами, а потом ведет подбородком в сторону. По правую руку от нас два мужчины тихо обсуждают дела – это заметно по скованным позам и скучным выражениям на лице. К ним подходит этот пугающий Марсель со своим товарищем, и они тихо говорят о чем-то.

— В сером – Айдар Мухтаров.

— И?

— Он - довольно обеспеченный молодой человек…

Все еще не понимаю, как это может быть связано со мной – студенткой педагогического.

— Мне что с его денег? — хмыкаю я.

Отец снова дергает щекой, будто бы от нервного тика. Прикрывает глаза, поправляет волосы, вернее, делает все, чтобы оттянуть момент разговора, и я понимаю, что здесь что-то не чисто.

— Ну? — требую я. — Говори.

Он дергает плечом, сглатывает. Снова начинает разыгрываться какая-то мизансцена, в которой мне отведена роль наблюдателя, и по моим рукам и спине холодком начинает струиться плохое, неприятное предчувствие. Он что-то задумал, что-то, касающееся меня, и я уверена: его решение и предложение мне не понравится…