Немного о реальности, или вместо предисловия
Этот роман был написан в самом начале двадцать первого века из чувства протеста. Тогда писать на тему нацизма в фантастике вдруг стало модно, и один за другим стали появляться тексты, в которых мускулистые белобрысые красавчики в изящной эсэсовской форме спасали мир.
Вот это-то меня и зацепило.
Гитлеровец – главный герой! Каково? И как оному положено – силен, умен, обаятелен, благороден и отважен.
Авторы изо всех сил старались передать читателю образ «хорошего фашиста» и весьма в этом преуспели. При чтении невольно появляются мысли: «А не так уж эти «белокурые бестии» были плохи», «А может, зря мы их так?»
Достаточно странная позиция для людей, чьи предки с этими самыми «бестиями» сражались, и не просто сражались, а победили. И не просто так победили, а ценой гибели многих миллионов.
И как же они, победители, показаны в романах на фашистскую тему? По большому счету – никак. Большинство из авторов, писавших на нацистскую тему, о существовании Советского Союза и его солдат скромно умалчивают. Действие происходит в Западной Европе или в Африке, где «истинные арийцы» совершают подвиги, спасая мир. А Восточный фронт нацистской Германии, где люди ежедневно гибнут сотнями и тысячами, он вроде бы где-то есть, но в стороне, и вообще – не очень важен.
Точно так же мельком говорится о тех «изобретениях» Третьего Рейха, которые могли бы повредить образу «благородных сверхчеловеков». Вроде есть концлагеря, да непонятно где. Может, и убивают людей только за то, что в их жилах течет еврейская кровь, но про это – ни слова…
Такую позицию я принять не могу, хотя прекрасно осознаю все черное очарование гитлеровской идеологии. Да, в этой книге есть нацисты, среди них имеются смелые, умные, в наличии умелые военачальники и опытные бойцы.
Но главными героями, с которыми отождествляет себя читатель, кому он вольно или невольно будет подражать, они не станут. Никогда и ни за что. По каким причинам – тут, мне кажется, пояснять не нужно.
Советские солдаты, о чьем подвиге иногда стыдятся вспоминать, являются главными героями романа. Этой книгой я попытался восстановить допущенную в их отношении несправедливость.
Надеюсь, в какой-то степени мне это удалось.
Тот, кто видит в национал-социализме только социально-политическое явление, не понимает в нем ровным счетом ничего.
Адольф Гитлер, 1933
Верхняя Австрия, окраина города Линц,
казармы американского гарнизона.
24 июля 1945 года, 4:35 – 5:05
Австрийская ночь пахла цветами. Ветер приносил пряные и сладкие ароматы с горных лугов, и это лишний раз напоминало о том, что война закончилась. Дым и вонь пороха остались в прошлом.
Были еще, конечно, где-то далеко на востоке упорные самураи, что из последних сил цеплялись за осколки былого могущества. Дерутся с ними янки и русские. Но японцы не в счет. Здесь, в Европе, безумный зверь фашизма сдох почти три месяца назад, раздавленный сапогами союзников.
Джонни Сигал, родившийся в Оклахоме и бурями мировой войны занесенный в Европу, вздохнул поглубже и в очередной раз огляделся. И снова убедился, что вокруг пусто и тихо.
– Э-хе-хе, – сказал он и зевнул.
«Нет ничего скучнее участи часового, – подумал Джонни. – Особенно в том случае, если никакой реальной опасности быть не может. А взяться ей здесь, в бывшем Остмарке, просто неоткуда».
Джонни вздохнул, в неизвестно какой раз поправил висевший на плече автомат. Взгляд его невольно двинулся к корпусам казарм, где преспокойно дрыхли собратья по оружию.
В годы войны здесь базировались части вермахта, прибывавшие с Восточного фронта на отдых и переформирование. В том, как были построены здания, угадывалась немецкая страсть к тяжеловесности и аккуратности.
Что-то зашуршало в кустах напротив ворот. Джонни потянул с плеча автомат, и взгляд его стал пристальным, серьезным.
Шорох повторился, на этот раз уже по эту сторону забора. Сигал даже не успел развернуться, как страшной силы удар обрушился ему на затылок. Последнее, что он, валясь, успел рассмотреть, был звездно-полосатый флаг, реявший в начавшем светлеть небе…
Темные фигуры перепрыгивали двухметровый, украшенный колючей проволокой забор с такой легкостью, словно перешагивали невысокий штакетник. В предутреннем сумраке движения их смазывались, но казалось, что двигаются они невероятно быстро.
В тот момент, когда от одной из казарм разнеслась частая дробь очереди, свершилось невозможное – фигуры стали двигаться вдвое быстрее. Солдат, поднявший тревогу, не успел удивиться. Человек, в которого он стрелял, необычным движением поднырнул под очередь и спустя мгновение оказался рядом. Защититься американец не смог…
Нападавшие сновали по базе быстро и бесшумно, как призрачные порождения ночи. Они прекрасно знали расположение зданий и времени не теряли. Большая часть казарм была захвачена в одно мгновение. Трещали крепкие вроде бы двери, и вылетали замки. Тем, кто спал за ними, оставалось только поднять руки.
Американские солдаты, успевшие взять оружие и выбежать из казарм, падали под очередями, заливая асфальт темной жидкостью из пробитых пулями тел, либо попадали под сокрушительные удары прикладов.
Серьезного сопротивления оказать не смог никто. Все завершилось слишком быстро. Несколько очередей, гранатных разрывов – и над казармами повисла настороженная тишина. Молчали мертвые, безмолвны были захватчики, и даже те американские солдаты, которые не успели покинуть казармы, не рисковали вздрагивать под дулами направленных на них автоматов. Словно овцы, они жались друг к другу и никак не могли понять, что такое тут происходит.
Атаковавшие сошлись на плацу. В свете набиравшего силу утра стали различимы их лица, жесткие и суровые, будто выкованные из стали; глаза – одинаково светлые и холодные, как небо над Альпами, и форма – серая, будто волчья шерсть. Проклятая форма войск СС[1].
– Каковы потери? – спросил на чистейшем немецком с берлинским произношением один из людей в сером мундире, тот, у которого на петлицах красовались дубовые листья штандартенфюрера[2], а на правом плече – серебряный шеврон ветерана НСДАП.
– Нет! – отозвались трое его подчиненных со знаками отличия штурмбаннфюреров[3].
– Двое раненых, – добавил один из них тоном ниже.
– Хорошо, – кивнул штандартенфюрер. – А у янки?
После доклада командиров штурмовых групп стало ясно, что убитых американцев около пятидесяти и еще более шестисот человек захвачено в плен. Победителям досталось почти два десятка танков «Шерман», несколько бронетранспортеров и большое количество автомобилей.
