Где-то в середине девяностых годов я зачем-то купил себе 21-ю Волгу выпуска 1967 года. Она блестела свежей краской и никелем. У неё всё было родное и мотор, и коробка, и даже резина на колёсах. Самое изумительное – диван передних сидений, который можно было разложить в виде огромной кровати. И сладковатый запах в машине тот самый, из детства. Так пахло даже в замызганных такси, возивших меня на вокзал, для поездки в Тулу.
Машина пришла от какого-то очень аккуратного деда из Чехословакии. Ретро, коллекционная машина и очень не дорого. Единственный недостаток – ярко зеленый цвет, в такие цвета на заводе эти машины не красили.
Любого другого человека, взявшего эту машину, я бы понял легко, но мне самому её брать было очень удивительно. Прежде всего потому, что я с детства не любил эту модель из-за лягушачьего внешнего вида и вечной расхлябанности. Не знаю еще почему, но не нравилась она мне. И вдруг купил по какому-то минутному капризу.
Я бы не стал и упоминать об этом случае, мало ли мы в жизни делаем ненужных покупок, но эта связана с очень важным для меня открытием. Именно, благодаря странной ненужности, она позволила мне поймать дэжавю.
У подавляющего большинства людей, если не у всех, периодически случаются дэжавю. Еще одно, из них, из наиболее сильных в моей жизни, я опишу чуть позже. А что это такое, вообще, дэжавю? Большинство скажет, что это мимолетное видение или случайное ощущение того, что вот это мгновение уже было, что ты уже попадал в эту ситуацию. Игра мозга, дескать.
Вот с этого момента, разрешите мне не согласиться с большинством. Вот тут я поймал его, это дэжавю, за хвост. В этот раз это не было легким, хотя и смущающим душу впечатлением. Это было мощным захватывающим потоком. Чтобы пояснить, мне нужно вернуться на пару лет назад, когда мне приснился странный сон: я еду за рулем 21-й Волги зеленого цвета, выезжаю на Дмитровское шоссе у Нижних Лихобор, останавливаюсь, пропуская троллейбус, слева от меня стоит гаишник и две машины, его и еще одна почти черная (сероватая от пыли). Сон этот запомнился мне с одной стороны, потому, что был очень ярким и, проснувшись, я видел это всё некоторое время, а с другой стороны совершенно несуразным – никогда я так вот не ездил на 21-й Волге и не нравится она мне, поэтому не возьму я её никогда. И долго я еще вспоминал этот сон и плевался, что не может такого быть.
И вдруг теперь я еду за рулем 21-й Волги зеленого цвета, выезжаю на Дмитровское шоссе у Нижних Лихобор, останавливаюсь, пропуская троллейбус, слева от меня стоит гаишник и две машины, его и еще одна почти черная в пыли. Это явление состоялась в малые доли секунды. Я всё это увидел и вспомнил в деталях. Рядом со мной стоял тот же гаишник из сна и та же запыленная 24-ка. И троллейбус был тот же, и люди в троллейбусе – во сне и их я успел хорошо рассмотреть.
Так что же это такое? дэжавю? Игра мозга? Какой к черту мозг за два года до основного события может так порезвиться? Глупости всё это! Это что-то другое.
Какие выводы можно сделать из такого вот события? Очень много можно сделать выводов, но не сразу, потому что мы не готовы к кардинальным выводам, рушащим наши представления о жизни в целом. А я тогда, как многие другие, имел твердую философию, свою, отличную от других, но не выходящую за рамки привычных всем взглядов. То есть, выходящую, конечно, но не так далеко. Я частично признавал индийскую Сансару с её реинкарнацией. Представлял себе имеющими души не только людей и животных но и, скажем, планеты. Души космических тел я представлял себе богами в небесной иерархии высших существ, а человека промежуточным звеном в этой иерархии между животными и богами.
Кроме того, в своей философии я объединял религиозную и научную картины возникновения мира: развитие планеты Земля я видел циклическим, состоящим из ряда глобальных катастроф, с полным возрождением до высшей стадии развития науки и техники, согласитесь, это парадоксально объединяет мысли фантаста Ивана Ефремова или Рея Бредбери с высказываниями библейского Экклезиаста о том, что всё уже было и ничего нового не будет.
Тогда примерно я начал писать роман «Судный день» на эту тему. Главный герой у меня в состоянии клинической смерти попадал на тот свет и узнавал многое о своих предыдущих жизнях, в том числе, о последней всемирной катастрофе. В конце книги он нашел столицу Атлантиды в Антарктике и… впрочем, не буду рассказывать, может, я этот роман еще опубликую, хотя вряд ли.
Дело в том, что я потерял мотивацию к обнародованию романов. Что я имею в виду под мотивацией? Для чего люди тратят время на написание всяческой ерунды и нервы для её напечатания? Прежде всего, для славы, почета и уважения со стороны окружающих и благодарных потомков. Сегодня я в это не верю и даже более того. Всё это прах и суета. Для денег? Чтобы хоть как-то прилично жить писательством, мало попасть в струю, надо еще писать ежедневно страниц по 10—20 – я этого не могу и не хочу.
Самой главной мотивацией для меня лично было то, что я хотел раскрыть людям глаза на что-то им неизвестное. Я думал тогда, что одной или серией книжек можно изменить взгляды людей на жизнь и, тем самым хоть немножечко изменить мир в лучшую сторону, но сейчас я совершенно точно знаю, что это всё чушь собачья. Ни какой книжечкой и даже книжищей мир не изменишь.
Но тогда еще мотивация была, благодаря особенностям внутренней философии.
Что еще оригинального было в моей философии? Самое интересное – взгляд на теорию познания. В чем главное заблуждение существующих теорий в этой области? Большинство считают, что прирост знаний о мире дает только наука. Эта самая Наука исследует всё, ставит эксперименты, записывает результаты, накапливает их, делает выводы и так далее. В конечном счете, огромная свалка этого мусора и составляет сумму общечеловеческого познания. На мой взгляд, эта позиция совсем не выдерживает критики. Во-первых, большинство так называемых научных теорий – всего лишь набор ничем не подтвержденных гипотез, то есть предположений, запакованных в специально непонятную терминологию, придающую им умный вид. Предположения в свою очередь делаются после упрощения ситуации, путем введения постулатов.
Постулаты это особенно интересное явление. Когда мы в средней школе изучаем геометрию нам объясняют вроде бы что это такое. Нам говорят, что есть теоремы, которые надо доказывать и есть аксиомы (или постулаты), которые доказывать не надо, потому что и без этого всё хорошо. И подавляющее большинство людей так и считают всю оставшуюся жизнь, что эти постулаты (аксиомы) незыблемы и справедливы априори. На самом деле, это совсем не так, потому что большинство жизненных задач имеет кучу неизвестных, а, как раз, вместо неизвестных и подставляются постулаты.
