Парай, лучший и любимый артефактор императора Пилия, нагревал тоненькую латунную лапку. Одно ловкое, четко выверенное движение вверх – и готово. Очень осторожно положить подправленное оружие на место, в обитый прочным металлом короб. Сколько же еще работы!
Парай выпрямился, со стоном разогнув затекшую спину. Такова уж работа артефакторов, ничего не поделаешь. Умылся холодной водой, чтобы смыть с лица пот от ярких ламп. С черной густой бороды накапало на пол.
Целый день Парай не выходил из мастерской. Узнав о том, что их сумасшедший император мертв, Парай тут же с еще двумя мастерами заперся в тайной комнатушке, где они ранее вместе с Пилием создавали совершенное оружие. Мастера видели, что создавал император при помощи своей диковинной магии. Олтан, второй мастер, едва не упал, когда впервые увидел ожившие железные жвала. Император тогда был очень доволен, зачаровывая первое оружие.
После этого были сотни других видов. Раскаленный металл лился круглые сутки, собираясь потом в пустую форму для магии императора. Затягивающиеся вокруг шеи цепи, металлические щупы, железные челюсти и капканы, отравленные дроты, которые никогда не останавливались, пока не находили цель, медные тяжелые насекомые – верх искусства. И что, вот так все это оставить?
Парай фыркнул, вытираясь полотенцем. Посмотрел на пол, на который уже натекла приличная лужа – борода у Парая была знатная. Рядом с лужицей все еще заметно было бурое пятно. Сильно пропитало доски пола, не отмыть теперь.
Парай быстро отвел взгляд, возвращаясь за свой стол.
Очень часто император Пилий был нетерпелив, когда дело касалось проверки очередного оружия. Он приказывал приводить пленных или преступников прямо сюда. И на них проверялись способности нового оружия. Парай до сих пор помнил глаза молодого связанного парнишки, когда вокруг его шеи затянулась тонкая серебряная цепочка. Парай тогда хотел убежать куда глаза глядят, но потом… Потом Пилий отсыпал своим лучшим артефакторам столько золота, что его хватило бы на спокойную безбедную жизнь. И Парай и остальные смогли привыкнуть. Даже порой помогали страже выносить отравленные или истерзанные тела. Только один из них, Грах, сбежал, говоря о том, что, когда закончатся пленные и преступники, императору будет все равно, на ком испытывать оружие. Кто под руку подвернется, тот и сойдет.
Где теперь этот Грах? Кормит собой рыб в реке Орке близ границ.
Оружия, созданного Пилием, было очень, очень много. Оно было живо, оно двигалось, дрожало от нетерпения и желания отравить, сожрать, впиться кому-нибудь в горло. Оно было полно злой жуткой магией – магией некроса, смерти и разрушения. Страшно.
Но что такое страх перед жаждой наживы? То, что лежало в этой комнате, могло бы сделать артефакторов богаче королей. Это была золотая жила, о которой никто не знал.
Письма в сопредельные страны уже были разосланы. Письма с чертежами, с карточками, с лучшими предложениями для императоров, князей и королей – первых лиц всех стран, которые только существовали. Первые ласточки с заказами уже прибыли в дом Парая. Осталось только немного потрудиться. Две недели, три, максимум – месяц, и все будет распродано за очень большие деньги.
Тогда можно будет отправиться хоть на край земли, купить драгоценных рабынь и рабов, построить замок роскошнее королевских и жить без забот, в роскоши и неге. Все эти рабыни с нежными руками и ланьими глазами, все эти великолепные, отделанные золотом комнаты в личном дворце, пиры, балы и развлечения уже мелькали розовой мечтой в воображении Парая. Он был готов на все, чтобы эти мечты сбылись.
Остальные, Олтан и Григой, тоже не отставали – работали не разгибая спины. И скоро первые ласточки с шевелящимися от жуткой магии орудиями полетели по другим странам, по городам, по богатым поместьям, по императорским дворцам.
А вслед за ними стелились распухающие гниющие нити. Они множились, как множится ядовитая плесень на забытом куске хлеба, они растягивались, росли, нарушали природный баланс, который создавали боги много-много лет тому назад, заражали сам воздух, саму суть мира своей гнилью. Но кто бы это увидел?
Это было подобно радиации, облучению – невидимые грязные потоки двигались от мастерской императора и расходились волнами по дигонской земле. А вслед за отправленным артефакторами оружием заражали и другие страны.
Но Парай, пересчитывая глубокой ночью золотые кругляши из разных стран, этого не знал. Да если и знал бы, то не факт, что он захотел хоть что-то изменить. Он давным-давно продал душу золоту. Еще в тот момент, когда, обливаясь от страха потом, смотрел в молящие глаза умирающего от удавки парнишки. Еще в тот момент, когда согласился остаться и продолжать работать на императора. Ведь платят такие деньги!
Золото – вот оно. Греет руки, ощущается приятной тяжестью на ладони. Его можно потрогать, погладить, обменять на то, что так страстно желалось. А магия? Как ее потрогать, увидеть? Никак. Значит, и переживать не о чем.
***
Дигон застыл на несколько дней в ожидании. Война, объявленная Пилием всему миру, могла стереть Дигон с лица земли, но пока все было тихо. Империи облегченно выдыхали – почти никто, кроме Тироя, серьезно не пострадал. Но беда пришла не оттуда, откуда была ожидаема.
Только-только Дигон отошел от траура после смерти своего короля, как случилась новая напасть.
Последняя доля лета, дни от солнечной высоты до первых осенних дождей, были в Дигоне периодом страды. Поспевали кислые зеленые сливы у гор, твердые красные яблоки, ячменные колосья, драгоценный амарант, который рос только тут, в плодородных небольших наделах. В это время и в лесах, и в реках была пора изобилия: рыба, дичь, грибы, ягоды, коренья… Все поспевало одновременно, и в эти несчастные двадцать дней едва хватало рук, чтобы сделать запасы.
Люди с утра до ночи пропадали в полях, в лесах, у озер и рек, но вот странное дело: часть урожая просто-напросто высохла, хоть и не было в этом году суши. Озадаченные крестьяне тревожно переговаривались, ругали теплую погоду и корнеедов, которые, по их мнению, испортили урожай: ведь плодородная земля почему-то высыхала и превращалась в сероватый прах.
А потом тревожная весточка пришла из озер – рыбы не стало. И из лесов тоже новости от озадаченных охотников – звери исчезли. Пара белок да с десяток сорок – вот и все, что встречалось охотникам в лесу, который до этого был богат на добычу. Пустые шишки, засохшие, скисшие прямо на ветках ягоды, непригодные в пищу, скукоженные крошечные корешки, гнилые орехи… Оставались еще нормальные леса дальше, ближе к границам, дальше от столицы. Там и земля не сохла, и скот не погибал от непонятного мора, и все пока было хорошо.
