Машина, в которой мы ехали, остановилась на заправке. Время – глубокая ночь, зима, всё небо покрыто звёздами. Я взял в магазине кофе и молча смотрел на мягкие еловые лапы, обильно покрытые снегом. Атмосфера располагала к тишине и покою. Так мы постояли, отдохнули и выдвинулись дальше. Я прилёг на надувной матрас в кузове и проспал до самого утра.
Я работал приходским священником в небольшом провинциальном городке. Среднего телосложения, я делал короткую стрижку и укладывал волосы гелем, чтобы хоть чем-нибудь отличаться от других попов. Так же я следовал библейскому напутствию о том, чтобы коротко стричься, когда в длинных волосах узрел нечто языческое, что не должно быть нужно православному священнику… Недавно мне состоялось тридцать восемь. Впрочем, священником я проработал недолго; поскольку поздно окончил семинарию, да и сомневался, что этой работы для меня достаточно. Мне стало скучно на церковной службе уже в первые несколько лет. «Тебе нужно повзрослеть», – сказали местные старушки и пожилые матушки, но я не стал напрягать себя и бросил приход. Я рвался на поиски истинных знаний. Кроме того, я чувствовал, что какая-то неведомая сила призывает меня в путь. На днях я случайно услышал разговоры приезжих о монгольской степи, – будто бы там живёт бессмертный учитель, – один из Древних. Я был рад услышать эту информацию и решил познакомиться с ними лично.
Так я оказался в кузове большого автомобиля. Яркие солнечные лучи осветили лобковое стекло.
– Доброе утро! – сказали мужики.
Я поздоровался со всеми: «Доброе утро». Один из них мерзким и смешным голосом пропищал что-то про смерть. Затем посчитал цифры. Что бы это значило? Я немного развеселился. Разговоры мужиков все время сопровождали нелепые словесные вставки, пищание, трески и звуки из старой телеигры, так что тосковать в дороге мне не пришлось. Особенно среди них отличился один бесноватый: он ворочался на своем месте и не мог уснуть, как будто был туго связан. Он то и дело повторял непристойные ругательства, что «отвратительная тупая сука» и ее «слабоумный мужик» вставили ему провода и не дают уснуть… Он проклинал весь свет. Кажется, он здорово мучался. Сидевший рядом с ним толстый и лысый еврейчик достал свой «вейп» и закурил жижу с запахом говна. В ту же секунду по радио зазвучала ритмичная джазовая композиция и бедняга чуть не заплакал.
– Как тебя зовут?
– Р@¢{.
– А?
– Вадим Соснов.
Как я понял, все эти мужики были из ближайшего окружения Древних. В кузове к концу путешествия сформировалась глубокая и загадочная атмосфера. Обычный человек – не-священник – здорово бы в нем напугался, но в семинарии я был обучен мистике и разного рода чудесам, а также имел небольшой опыт работы с ними. Я проявил себя как серьезный, спокойный и рассудительный человек.
– Ну давай, батя, вылазь уже. – внезапно сказал мужик с красным лицом и остановил машину.
Я немного стушевался.
– А дальше как? Как мне найти Древнего?
– По правилам Древнего ты сам должен его найти. Нам запрещено приводить гостей. У нас тут не туристический лагерь. Разбирайся сам. Его зовут Изначальный.
Машина уехала, необычайно ярко сверкнув на прощание огнями своих фар. Мужики высадили меня как раз на въезде в Монголию. «Ну и дела. Искать Изначального по всей стране?» Что же, я был подготовлен ко всем возможным трудностям и спокойно пошёл на поиски ближайшего места, где можно было остановиться с вещами. Уже скоро я начал видеть одинокие юрты. Я так устал, что забрался в первую. Хозяева были не очень рады неожиданно ворвавшемуся гостю, но всё же напоили чаем и разрешили отдохнуть, ведь ночью я мог замёрзнуть и умереть. Завтра же я должен был отправиться в гостевой дом.
Проснувшись, я поймал машину, которая повезла меня в город. На переднем сиденье из узора в три строчки сложились буквы:
ДУХ
ДУМА
ДУЛО.
В городе начинался туманный и хмурый день. Громко шелестя крыльями, через тучи пролетела большая стая маленьких черных птиц. Люди будто бы впали в коматоз. Кто-то потусторонний глядел на меня из блестящих зрачков прохожих; он по цепочке переходил из одного тела в другое, наблюдая за мной, пока я не зашёл, наконец, в дом. Его хозяином оказался тот мужик, который курил «вейп» с запахом говна. Покашливая, он ходил на веранду, чтобы выкурить зловонной жижи. В доме не было доступа в интернет, чему я совершенно не удивился. В промерзшем саду две женщины фотографировались на кодак. Мне не было до них никакого дела. Я поднялся в комнату и уединился для отдыха, где с тоской вспоминал свою уютную церквушку. Я пожалел, что оставил её, но в глубине души знал, что всё сделал правильно. Я надеялся, что после отдыха неприятные и тоскливые мысли меня оставят.
Утром вышло солнце. Как я и ожидал, на душе стало чуть светлей. Я спустился в общий зал и с большим удовольствием съел на завтрак яичницу, а затем решил немного прогуляться.
Одинокие пешеходы махали мне рукой и подмигивали. Я пытался проявить к ним ответное внимание и завязать диалог, но они не понимали, чего я от них хочу, будто бы просыпаясь от долгой зимней спячки. Так я почувствовал присутствие Изначального. Я понял, что искать ответ о его местоположении от посторонних людей смысла нет, и обратился к своим чувствам. «Должно быть, Изначальный располагается там, где его меньше всего ожидают видеть». При этой мысли я почувствовал запах звёзд. Я накинул на голову капюшон и воодушевлённо поспешил на свет китайских фонариков, расположенных вдоль небольшой тропинки. Господи, как же здесь красиво!
Внезапно раздался громкий хлопок. Я подскользнулся и упал. Увиденное повергло меня в страшный шок: навстречу выбежал Вадим Соснов. Он был рваный и весь в крови, но при этом улыбался и сделал смешной танец под музыку из своего смартфона. Чуть погодя я взял его под руку и потащил в гостевой дом.
Покашливая, в зал вышел хозяин и с укором посмотрел на нашу грязную компанию. Вряд-ли этого человека можно было бы назвать добрым! Он колебался, но всё же впустил нас. Когда мы отмылись и сели за стол, чтобы поужинать, я попытался расспросить этого парня о Древних, а так же о том, что с ним произошло. Он ответил, что идёт психотропная война. Хозяин расселся на кресле и закурил говно – хотел послушать историй, но парень ничего больше не говорил; успокоившись, он отречённо смотрел в пустоту и почти не дышал. Я решил его не беспокоить.
