ПРОЛОГ
Ветер трепал нашу палатку всю ночь, силясь проникнуть внутрь. Но ближе к утру, он неожиданно притих, стал тёплым и лёгким, словно дыхание, небо на востоке очистилось от чёрных туч, и заалело, вначале слабо, постепенно разрастаясь больше и шире. И вдруг первые солнечные лучи брызнули на сонную землю.
В один миг всё вокруг наполнилось торжеством. И тёмно-зелёный лес, усеявший близкие и дальние горы, касающийся вдали вершинами выцветшего луковичного неба. И синее уходящее за горизонт море с далёким расплывчатым скелетом парохода. На первый взгляд такое тихое и спокойное, словно обыкновенное озеро, не всплеснёт и не шелохнётся в тихую погоду.
Странным поначалу показалось мне видеть сквозь узкое солнечное отверстие палатки эту застывшую воду, словно взлётную полосу аэродрома, убегающую вдаль. Я даже протёрла пальцами слипающиеся глаза, не в силах понять до конца ещё, сон это или явь. Но, вглядевшись пристальнее, всё же определила, что это был не сон, и что моё первоначальное впечатление обманчиво. Море было усеяно неровными пенящимися волнами с белыми гребешками. Оно беспрерывно двигалось, и, казалось, дышало, накатываясь на прибрежные камни...
ГЛАВА 1 Море и солнце
Тревожный сон
Всю эту ночь меня мучили кошмары. Я пробуждалась, пересиливая себя через сердечную тягость, вся обливаясь холодным потом. Вскакивала, ужасаясь реальности и жуткости сна, прислушиваясь как бы внутрь себя, в каждую свою живую клеточку, стараясь дать истолкование тому, что я видела.
Было страшно вставать. Стараясь унять мелкую дрожь, я плотнее придвигалась к Гене, желая слиться с его широкой спиною, видя в нём надёжную себе защиту. В глазах плыли синюшные круги. И я вскоре засыпала, вслушиваясь в равномерный плеск волн за палаткой. А страшный сон повторялся.
Вновь из-под самого низа чёрной изуродованной коряги, лежащей на дымчатой усохшей траве, меня пожирал взгляд налитых кровью глаз. Я мгновенно отшатывалась, мелко дрожа всем телом, поражённая той огромной ненавистью, струившейся из красных живых пуговок. Но любопытство брало верх над осторожностью и страхом. И я тихо подвигалась к манящей меня коряге, где находилось неизвестное мне существо, заворожено вглядываясь в гипнотизирующие и прожигающие меня насквозь глазницы.
Как вдруг в сиреневой тьме, блеснув серебристой тонкой лентой, мне на грудь прыгнуло что-то мерзкое и скользкое. Обезумев от страха, я закричала изо всех сил. Махая руками и изнемогая от ужаса, повалилась в сухую колючую траву.
Чёрная петля быстро затягивалась вокруг шеи. Спазмы сжали моё горло, сдавили грудь, вырвав булькающие вздохи и хрипы. Из последних сил я впилась ногтями в склизкую шершавую кожу, хватая ртом воздух, крича и дёргаясь всем телом, отрывая от себя мерзкое создание. И проснулась, вся мокрая от холодного пота, и мелко лязгая зубами. Сердце, как после бешеного кросса, воздух в груди спёрло, а во рту всё пересохло.
- Ты что, Люд? Чего кричишь? Успокойся.
Наклонившись ко мне, Гена тревожно всматривался опухшими от сна глазами в черты моего лица.
Ночь, по-видимому, кончалась. По низкому потолку палатки скользили тусклые блики света. Чёрные волосы Гены взъерошились, и, бесшабашно свисая, торчали во все стороны.
- Ох, выдохнула я. - И надо же. Приснится такое...
Гена легонько погладил моё плечо.
- Успокойся, манюня. Отдыхай.
Мягкий поцелуй тепло расцвёл на моих сухих губах. Гена отвернулся, и, по-видимому, вскоре уснул, потому что его тихое дыхание стало издавать тоненький звук, похожий на лёгкое прикосновение к струне скрипки.
Одни на всем берегу
Постепенно я успокоилась, озноб прошёл, и только в душе теплилась какая-то неясная для меня тревога, неприятно обжигающая холодком спину.
Заснуть я больше не смогла...
Понежившись ещё какое-то время в тёплых простынях, окончательно поняв, что больше не усну, я выбралась на воздух.
Безбрежная синь, впадающая у горизонта в прозрачное матовое небо, пленила меня, восторженно оплетя объятиями.
Я выросла в провинциальном городке, окружённом со всех сторон сосновыми вечнозелёными лесами, который был далеко от моря. На южном побережье отдыхала впервые, и сейчас, замерев от переполнявшего меня восторга, залюбовалась окружающей невиданной мной доселе живой природой, стараясь запечатлеть в памяти её очертания.
Но сразу родился холод, навеянный холодным ветром, пробирающим почти до костей, будто и не калило эти серые мокрые камни, горы и воду вчера горячее солнце.
Нырнув опять в постель, я отогрелась, и уже далеко не с тем первоначальным восхищением смотрела на море сквозь небольшую полоску в палатке.
Но всё же я чувствовала себя легко и свободно. Сердце моё, переполненное впечатлениями, прыгало от безудержной радости и счастья. Да и много ли человеку нужно для счастья?
Сдана летняя сессия и теперь уже позади страхи, связанные с ней, и очередной курс мединститута. Со мной рядом парень моей мечты, человек которого я люблю всем сердцем, и который также беззаветно любит меня.
Мы одни, вокруг ни души. Лишь безбрежная синь, равномерный плеск волн, далёкие белые чайки на глади воды, как маленькие детские каравеллы, да тихий гул ветра. Что ещё нужно влюблённым?
Моя фамилия – Гадюкин
Мне вспомнились забавные случаи из моей практики, которые происходили со мной на работе.
В нашем глазном отделении больницы, где я работала сразу после окончания медучилища, до поступления в институт, лечились все взрослые люди, которые порой выдавали такое, что хоть стой, хоть падай. И это происходило на моих сменах постоянно. Вспоминая теперь эти случаи, мне было одновременно смешно и немного грустно…
Как-то зову в кабинет пациента с фамилией С..ов. Он пришёл, сел на стул и говорит:
- Я - Гадюкин.
Я его спрашиваю:
- Какой ещё Гадюкин? – и смотрю в журнал пациентов. - У меня Вы под другой фамилией.
А он отвечает:
- Это я фамилию поменял, а раньше я был Гадюкин.
Я ему говорю:
- Не путайте меня, в журнале такой фамилии нет.
В следующий раз он приходит ко мне в кабинет капать глаз и опять мне говорит:
- Я - Гадюкин, - и хохочет.
Я ему говорю:
- Вы доктору об этом скажите.
Когда он пришёл ко мне в третий раз и опять сказал, что он Гадюкин, мне хотелось что-нибудь взять тяжелое и его стукнуть по голове, но я сдержалась...
Под конец смены я прошла по палатам, позвала всех пациентов, чтобы шли капать глаза. Захожу в последнюю палату и говорю:
- Всем, кто после операции, идти капаться в процедурный кабинет.
Слышу голос пациента с кровати из дальнего угла:
- А после операции с отслоением сетчатки надо капаться?
Говорю: «Да».
После чего иду к себе, и всем кто пришёл, капаю по очереди глаза.
Смена закончилась, и я собираюсь идти домой. Дежурная медсестра просит:
