Борис Эренбург - Я+Я. Жизнь карикатуриста. Аллегро

© Борис Эренбург, 2018

ISBN 978-5-4493-3981-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прошло более полугода с того дня, как я вынес из типографии пачку своей «Прелюдии», 30 экземпляров, предназначенных для самых близких мне людей, с которыми меня связывают либо родственные, либо тесные профессиональные отношения. Мне очень приятно доложить об очень теплых и даже восторженных отзывах, что подвигло меня выпустить «Прелюдию» также и в форме электронной книги, по символической, просто для порядка, цене… Издательский сайт RIDERO, позволяющий, кстати, просмотреть бесплатно почти четверть книжки, выставил ее в Амазоне, в интернет-магазинах Литрес, ТД «Москва», Google Books (books.google.ru), Bookz.ru, Lib.aldebaran.ru, iknigi.net, Bookland.com, на витринах мобильных приложений Everbook, МТС, Билайн… Прекрасный пакет услуг! И о чудо (и.о. чуда…) – я начал получать письма из моего прекрасного далека, из детства и юности! Получено даже наивное изображение моего отца в застольной беседе с Мейнхардом Сааркоппелем – помните, «Я от усталости падаль»? Его мне прислал Вася – простите, Василий Мейнхардович, в бумагах которого этот мой набросок хранился 50 лет!

Вместе с тем, несколько коллег мне намекнули, что им было приятно узнать побольше обо мне как человеке, но не мешало бы и несколько расширить повествование рассказом о себе в карикатуре и о карикатуре в себе.

Этим я с удовольствием и занялся, так что предлагаемое ныне «Интермеццо» является логическим продолжением «Прелюдии»…

Итак, как упоминалось ранее, в 1972 году я стал студентом группы металловедения Металлургического факультета Челябинского Политехнического Института, в которой было порядка 80% девочек – немаловажно для юного ловеласа…

После поездки в колхоз начались занятия. Вскоре после начала учебы обратилась ко мне милейшая Лариса Битеева, ответственный секретарь институтской многотиражки «Политехнические Кадры», с предложением написать заметку о начале студенческой жизни. Почему ко мне? Не знаю, но догадываюсь, что моя фамилия ей просигнализировала о возможном потенциале… Эта публикация стала моим первым печатным опусом, пока не рисованным, но так или иначе проторившим узенькую тропинку в настоящее СМИ.

Для тех, кто еще не успел ознакомиться с «Прелюдией»: начальное художественное образование я получил в Детской Художественной Школе, где учился полтора года. Правда, до этого была студия в Доме Пионеров города Уральска…

«Художка» была истинным оазисом культуры. Волшебные зимние вечерние уроки в классах, летом выезды на природу, на живописнейшие уральские озера. Мы писали акварелью, сочиняли и пели песни под гитару, рыбачили, готовили пищу на костре, дружили-конфликтовали из-за девочек с местными ребятами.

Ради одной из таких поездок я даже пожертвовал выпускным вечером по окончании 8 класса… Сколько и о скольком было переговорено по ночам в палатке, или в спортзале деревенской школы, или у костра на берегу озера. Этому заряду искусством, теплотой, духовностью я обязан очень многим на своем пути. Даже сейчас, когда я сижу и пишу эти строки в далеком жарком Израиле, поработав с утра над переводом на иврит, ставший моим вторым языком, стихов Симонова, я ощущаю дуновение прохладного озерного ветерка, оттеняющее тепло того костра и жар наших бесед обо всем и ни о чем…

Итак, студенческая жизнь была прекрасна, полна приключений, как анти, так и про-общественных: например, сотрудничество в факультетской сатирической стенгазете «Шлак». Разумеется, творчество под шапкой «Рисунки на обложках тетрадей» никогда не прекращалось, в том числе и на военной кафедре – правда, сами рисунки все чаще являлись не просто абстрактными видениями, а либо изошутками, либо шаржами. Забегая вперед, замечу, что окончание института я ознаменовал публикацией дружеских шаржей на милейшего зав. кафедрой, профессора Михаила Максимовича Штейнберга, а также на других преподавателей. Это была первая ласточка моего карикатурного гнезда.

Впрочем, не стану описывать студенческие приключения – наверняка они немногим отличались от описанных другими и до меня. Основными итогами пяти лет учебы стали: женитьба после 2-го курса, красный диплом, защищенный в Институте Физики Металлов УНЦ АНСССР, в лаборатории академика В. Д. Садовского, и распределение с перспективой защиты диссертации.

Я ничего не делаю всерьёз

И мне везет во всем, как ни курьёзно…

Я говорю сейчас вполне серьёзно,

Что по себе – серьёзнейший курьёз!…

Работать я начал в Южно-Уральском филиале Всесоюзного Теплотехнического Института, в группе паропроводов, намереваясь специализироваться в исследованиях с использованием электронного микроскопа. Там был настоящий цветник плюс-минус 40-летних женщин – подумать только, все они казались мне старушками. Вернее, почти все… Зав. группой И. Минц всерьез намеревалась взрастить очередного к. т. н., во благо отраслевой науки.

Однако вскоре решением зав. отдела Ю. Балашова меня по производственной необходимости перевели в группу исследования металла турбин, под начало Ю. Букина, с которым я поддерживаю контакты и по сей день – как, впрочем, и с Минц…

Я упоминаю в своем повествовании немало имен по причине, описанной мною в самом начале «Прелюдии». Это – попытка создать пантеон тех, кто зажег хотя бы малую звездочку на небосклоне моей души-вселенной, являющейся продолжением нашего общего макрокосма. Я понимаю, что это – Сизифов труд: попытка пересчитать звезды и дать им имена. Однако в своем частном небе я сам себе хозяин…

План моей научной работы оказался под угрозой, и я попытался брыкаться. То ли мои брыкания были не вполне убедительны, то ли необходимость была действительно серьезна, но пришлось смириться и, скрепя сердце, начать удовлетворять систему. При этом все свободное и несвободное время я посвящал рисованию, благо бумаги для черновиков хватало. Помянутая выше область творчества «Рисунки на обложках тетрадей» расширилась «Метками на оборотах циркуляров». Со временем я притерся на новом месте, но качественный скачок успел произойти: вылупился карикатурист…

Меня окружали интересные и талантливые люди, было много поездок на картошку и морковку, совместных застолий. Я превратился в штатного поэта: сохранилась целая папка посвящений и од, к дням рожденья и по другим поводам…

Почему именно карикатура? Возможно, потому, что у нас дома, насколько я себя помню, настольной книгой был сборник комиксов Бидструпа1959 года, которые я знал буквально наизусть и даже пытался перерисовывать. Второй моей любимой книгой было лениздатовское 1958 года «Путешествие на Кон-Тики» Тура Хейердала, в сочетании с «Кон-Тики и я» Эрика Хессельберга, незаурядного рисовальщика, участника экспедиции. Именно эта рисованная часть была не столько читаема, сколько пересматриваема мной на протяжении всего моего счастливого детства…