ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НИЧТО НЕ ПРОШЛОБЕССЛЕДНО
Основатели и правители более чем тысячелетней России, посланцы многих времён и народов планеты, чудесным образом возрождая в памяти свои времена, прилежно осваивая жизнь россиян времён второго миллениума и специфику их современной речи, начали сбираться на Юбилейное Большое Вече. Идут, плывут, скачут, летят. Кто охотно, кто с ленцой, кто с желанием искренним, кто с осторожностью врождённой, с боязнью критики или суда, кто с надеждой поправить свои прошлые неудачные дела и не допустить ошибок потомков, с намерением искупить свои и чужие проступки, со светлой надеждой на продолжение полезного начатого.
Оргкомитет Большого Веча по предложению большинства властелинов страны, после пререканий сложных, возглавили Рюрик и Владимир Красное Солнышко. Отважный князь, возможный потомок древнейших выходцев из донских просторов, энергично взялся за знакомое организаторское дело. Его духовно поддерживает и целеустремлённо направляет сын князя и рабыни, равноапостольный креститель Руси.
Прежде всего, зная нравы своих многовековых коллег, князь Рюрик дал участникам Веча пару добрых советов: говорить только правдиво и по возможности трезво, в широком смысле этого многозначного слова. Великий креститель дополнил сопредседателя своим безусловным требованием: в дебатах всем изъясняться на языке, понятном современникам юбилейного форума, дабы результаты работы Веча стали полезны для потомков россиян из грядущего третьего тысячелетия.
Чтобы не допустить очередных ошибок самовлюблённых властолюбцев и послушать разумные советы, оргкомитет пригласил на Вече представителей разных времён и народов, знаменитых не только властью, а и мудростью, подтверждённой жизнью планеты.
Собрание загудело голосами древних и средних веков, недавних столетий и ныне текущих годов. Времени, подаренного Историей властителям перед юбилейным миллениумом, как и любого другого, для глубоких раздумий не хватило. И всё же большинство собравшихся прониклось серьёзностью повестки дня, особенно первого пункта: «Что в России было хорошо и что в России было плохо?» Самодержцы и правители всех российских времён стали дотошно выискивать успехи своего правления, критично отмечали недостатки правления коллег.
Когда все, кто хотел, и те, кого привели силою, собрались у тысячелетней часовни на русском поле, где разместилось Вече, князь Рюрик торжественно открыл юбилейный форум. Без лишних слов начал князь с главного для всех, стараясь показать этим подобающий пример:
– Как призвали меня славяне и их соседи «княжить и владеть ими», то бишь творить меж ними лад, моими целями-надеждами, други-сотоварищи, стали три главные. Первая – объединить разрозненные трудной и опасной жизнью, обособленные и тем незащищённые племена отважных славян и их соседей, дабы стали они впоследствии мудрым многонациональными корнями да доблестным и добрым тем же русским народом. Вторая – собрать размежёванные природой земли Европы и Азии с важными торговыми и военными реками-дорогами да морями-границами во единую и неприступную для ворогов Русь. Третья – создать власть и рать, достойные народа и способные взрастить и защищать в будущем великую, могучую Россию.
Беспристрастный и вездесущий Посол, прибывший на Вече по указу Истории, стал было оценивать степень реалистичности картины древнейшей действительности, нарисованной соучредителем Руси, но в сей миг на память пришли некоторые события обыкновенной славянской жизни, свершившиеся веками ранее Рюриковых времён и за ними спустя время последовавшие…
…Залитая солнечным светом степь сейчас страшна. Непривычно далёкий горизонт скрывает неизвестность, таит опасность. Смел здесь один. Напрягая остатки сил, бежит к реке. Оставаться с добычей в степи нельзя. Спрятаться негде. На плоской земле ни одного дерева. Из звуков – только тревожный шелест подросшего за весну ковыля.
Задыхаясь, Смел зыркает по сторонам из-под густых бровей и склеенных потом и кровью длинных волос, заброшенных ветром на густо заросшее лицо древлянина. Когда в груди неистово защемило, остановился. Глубоко храпнул, не забыв оглядеться. Удобнее уложил на голых плечах тушу огромного волка, только что задушенного в жестокой охотничьей схватке. Растёр кровь, сочившуюся из плеча и локтя. Учуял уже близкий запах речной влаги и вновь затрусил по немятому ковылю.
Сегодняшние надежды оправдались. До восхода Светила Смел вышел от реки на охоту. В неизведанной степи. И – удача! Боги помогли! Теперь счастливец надеется убежать от опасностей открытого пространства и по реке-дороге вернуться до заката домой. В привычный, защищённый буреломом лес.
Рыча от холода, по пояс в воде добрёл до спрятанного в камышах плотика. С облегчением сбросил с плеч добычу. Оскаленная в последнем выдохе зубастая пасть безвольно свесилась в воду. Тихо хохотнул, предвкушая приятную тяжесть еды в животе и заранее радуясь довольным лицам родных и соплеменников.
Этот плот был единственным в племени. Смел его сам соорудил, когда племя прикочевало к реке. После долгих раздумий он первым замыслил связать ивовыми ветвями несколько деревцев сосны. Всё племя с недоверием следило за его действиями. Но когда плот с твёрдо стоящим на нём творцом поплыл, разрезая воду тщательно отёсанными корневищами, племя взревело одобрительными воплями. Не все, конечно, пребывали в восторге. Искать подходящие деревья в труднопроходимом лесу, соединять их в плот – это не для многих. Были, конечно, и сомневающиеся: как бы чего не вышло. Могут боги реки разгневаться и покарать всё племя. Но Смел заверил, что задобрит богов. Жертвенным мясом волка, молитвами у алатыря и ритуальными плясками семьи.
Дома первой, радостно повизгивая при виде туши большого волка, встретила Смела Нада. Она длинным прыжком взлетела на шею к отцу, переплетая свои светлые волосы с потными космами охотника. Из низкого дверного отверстия хижины появилась Покора. Женщина поспешно оттолкнула дочь и прижалась к окровавленному торсу мужа. Полуобнажённая грудь жены вдавилась в кровавые следы волчьих зубов. Смел безмолвно разжал губы…
Зыкнув на детей, мать указала на тушу зверя и повела мужа по натоптанной тропе к их семейному озеру…
Ночью в поселенье пришли злые духи, недовольные сытным ужином селян. Гром рвал головы, бил людей оземь. Чёрный лес пылал зигзагами бесконечных молний. На месте деревьев страшно корчились корявые бесы. Потоки дождя заливали покорёженные хижины. Знакомый лес вмиг превратился в потусторонний мир. Младшие дети Смела прижались к старшей сестре. На ещё недавно сонных личиках – ужас. Покора на коленях в потоках страшно урчащей воды. Простёрла к богам неба молящие руки. В глазах безумный страх, покорность, надежда. Смел держит на плечах свод крыши, заменив собой сбитый вихрем опорный дубовый ствол.
