Пробуждение первого чувства
Открытая равнина расстилается ковром под затянутым мрачными тучами небосводом. Её края небезграничные, и с болью упираются они в бетонную преграду, за которой плещется, беснуясь в своем неистовстве, морской пролив. Блеклые, только набирающие силы зеленоватые лучи фонарей расползаются по каменному, заброшенному мосту, неподалеку от заветного места. Невысокая трава покорно ложится под порывами поднявшегося внезапно буйного ветра. Он шелестит и тягостно стонет, попадая в ловушку холодных стен. Он проносится вольно и рьяно по пустынной местности, будто лезвием меча рассекая воздух и пространство между двумя молодыми людьми, что стоят друг напротив друга. Этот порывистый, нещадный, безразличный ко всему ветер будто бы является отражением сложного, исковерканного мира двух юных душ, столкнувшихся друг с другом в этот летний беспокойный день, что постепенно клонится к закату.
Пока еще ни один, ни другой не совершили ни единого шага, ни единого движения навстречу, и за происходящей на уровне колких, уничижительных взглядов напряженной до дрожи в нервах борьбой следят несколько сторонних наблюдателей. Разделившись надвое, занимая каждый свою сторону, находясь на почтительном расстоянии от двух готовых вцепиться друг другу в глотку молодых людей, ученики старшей школы ждут начала. Большинство с предвкушением скалится, переминаясь с ноги на ногу злобно хихикает, кто-то глядит строго и рассудительно, а кто-то наблюдает за всем с абсолютно вялым интересом, предпочитая вовсе уйти. Но таких единицы, и они не осмеливаются оставить своих, трусливо опасаясь накликать на себя всеобщее недовольство и презрение.
– Хах, вижу, ты пришел не один, – с презрительной насмешкой вскидывает голову один из парней, нарушая момент волнительного молчания. Его золотистые локоны взлетают вверх и снова ложатся на напряженные от раздираемого хозяина предвкушения изящные, как у девушки, плечи.
– Ты тоже, как я погляжу, не один, – с жуткой неприязнью во взгляде темно-зеленых глаз, фыркает второй, косясь на небольшую группу за спиной блондина.
Звонкий, отрывистый смех слетает с губ светловолосого мальчика и умирает в вое ветра и шуме прибоя, что доносят сюда хлесткие порывы. Он поднимает вызывающий, горделивый взгляд своих синих, как морская волна, глаз на противника, чей взгляд еще больше наполняется ненавистью и желанием битвы.
Нервы в теле зеленоглазого подростка напряжены, дыхание сбивается. Он наклоняет голову, собирая остатки мыслей, не успевших еще раствориться в ненависти, решая дать последний шанс.
– Это правда?! – вскидывая голову кричит он, сжимая кулаки.
Ехидная, лукавая ухмылка озарившая чужое лицо, заставляет пробежать холодную волну по всему телу.
– Я спрашиваю, это правда? – в этот раз сдержанно, но твердо он снова повторяет свой вопрос. Ухмылка только становится шире. Откровенное издевательство и насмешка.
– Тварь… – в негодовании выдавливает он из себя, задыхаясь от переполнивших душу чувств.
– Начнем? – чуть склоняя голову на бок, проговаривает блондин и в следующий миг два складных ножика вонзаются в землю между ними.
Зеленые глаза с внутренним безумием смотрят на поблескивающую в траве манящую сталь, а потом поднимаются на противника, чья дерзость и наглость, выражающаяся во всем его ничтожном существе, даже в небрежной позе, заставляют каждую его клетку разрываться от жгучего чувства презрения и непреодолимой злости.
– Я с этой гнилью и так разберусь, – говорит он тому, кто милостиво подкинул ему оружие.
На губах противника сверкает улыбка, но тот тоже не трогается с места, дабы поднять свой заветный предмет.
И вот, оба замерли в готовности сорваться с места. Их тела прекрасны и безупречны, пластика двух хищников, затаившихся перед их последним в жизни смертоносным прыжком. Горячая кровь пульсирует в висках, и эхо бешеного ритма убивает вокруг все краски и звуки, позволяя видеть перед собой только того, кто с той же силой чувств прожигает тебя насквозь.
У кого-то выпадает зажигалка и он склоняется поднять ее. Постороннее движение становится началом для этих двоих. Срываясь с места, они, очертя голову, несутся навстречу друг другу. Уничтожить – вот истинное желание двух живых, трепещущих сердец и умов, не ведающих ни страха, ни сожаления, ни трезвого рассудка, ибо они молоды и горячи. Каждый поступок, будь он плохой или хороший, порождает в душе всеобъемлющий взрыв…
Вот оно завершение… Когда первые капли крови брызгают на поросший серым мхом камень. Все заканчивается так, как должно было, и иного исхода быть не может, ибо чего еще стоило ожидать от двух заклятых врагов, чья ненависть друг к другу тянется больше десяти лет?
От первой встречи и по сей день, с каждым днем, с каждым новым словом и проступком в душах разгоралось это пожирающее чувство, способное отравить всю жизнь, пока не достигло своего жестокого апогея.
Но, быть может, сейчас не время говорить об этом? Стоит отклониться от этого печального события и перенести читателя в самое начало. Рассказать, как постепенно, шаг за шагом, складывалась история взаимной неприязни, которая послужила причиной столь плачевному итогу. Итак, дорогой читатель, забудь о строчках, что ты прочел несколько минут назад и вообрази иную реальность, в которой светит солнце, улицы наполнены людьми в цветастых, традиционных одеждах. Они как яркие пятна на черном фоне старого картона. Красивые и светлые. Городской летний фестиваль в самом разгаре. Отделившись от основной пестрой толпы, прочь от нее направляется компания подростков. Самому старшему на вид лет 13-14. Его одежда потрепана и стара, местами рвана. Заметны неуклюжие попытки самому залатать свое одеяние. Но от того, что он совсем не вписывается в здешнюю жизнь, в его облике нет ни капли стыдливости, скованности, ощущения неполноценности. Он вполне горд и доволен собой. Впрочем, как и вся его компания мальчишек. Самому младшему, едва поспевающему за старшими, лет шесть. Его темные волосы взъерошены, недоверчивый, колючий, всегда настороженный взгляд делает его похожим на задиристого воробья. Он мало в чем сведущ в силу своего возраста, а потому просто таскается хвостом за людьми, принявшими его в свою компанию.
Группа мальчишек движется в противоречие шествию общей массы, что собирается на центральной улице, с притупленным интересом поглядывая на одухотворенные празднеством лица людей, коих сегодня в достатке. Улицы заполнены – просто так сквозь народ не пробиться. Скучающее общество, которое городское событие мало влечет, сворачивает за угол совсем узкой и короткой улочки, скорее перешейка между двумя широкими улицами. Если на двух соседних улицах кипит и несется жизнь, то здесь она словно застыла в прекрасном безмолвии. И крайне странно увидеть здесь кого-то постороннего, а уж тем более ребенка. Невольно взгляды всей компании останавливаются на стоящем в стороне от всех существе. Прекрасные золотистые локоны спадают на хрупкие плечики. Большие глаза, отдающее чистой синевой под тенью черных, пушистых ресниц, делают взгляд более выразительным, осмысленным и совсем не детским, и наивным. Милое, нежное личико. Движение плавные и грациозные. Удлиненное одеяние придает образу загадочности и красоты.
