«Деревня будто вымерла, ни единого движения, ни единой живой души. С вершины пригорка пустые улицы, заколоченные досками окна и даже заросшие травой огороды смотрелись непривычно, тоскливо. И над всем этим стояла мертвая тишина. Надежно прикрытый зарослями лопухов, Охотник поднес бинокль к глазам, и еще раз внимательно, методично, метр за метром обыскал взглядом заброшенное селение. Нет, по-прежнему никого.
«Интересно, почему так?» – лениво подумал он, пряча бинокль в сумку, и устраиваясь поудобнее. «Викарий говорил, что Хищники всего месяц сюда налеты совершают. И что, уже всех съели?»
Сверху на ветку села черно-белая сорока, что-то затрещала на своем языке. Значит, опасности поблизости никакой нет.
Бесшумно поднявшись, Охотник еще раз внимательно оглядел горизонт, и неторопливо начал спускаться. Немного мешал громоздкий арбалет на спине, но, будь он уверен, что здесь простая разведка, ограничился бы своим любимым ножом и дротиками. Кстати, а чего он вообще сюда поперся? Он уже три месяца за этими тварями охотится, и прекрасно знает, что они на территориях, принадлежавшим людям, кладку яиц никогда не делают. Но мать сказала идти, и он пошел. Не перечить же старшим, тем более, когда они занимают такие высокие посты на ограниченном участке территории Мелазиума…
Матриархат, блин.
Одна из улиц значительно отличалась от всех остальных – до половины все было нормально, но потом она словно обрывалась, заканчиваясь глубоким оврагом, куда обычно сбрасывали, а потом сжигали мусор. Зажав между пальцами дротик, Охотник толкнул бледно-зеленую калитку, и, припомнив краткие инструкции, направился к деревянному сараю. Чуть постояв, прислушиваясь к тишине, одним пинком распахнул дверь, и ворвался внутрь.
Сарай был почти полностью пуст. Почти. Мог быть и полностью, если бы не одно «но» – на полу, среди кучи травы, лежало здоровенное, лиловое яйцо.
Автоматически пригнувшись, Охотник быстро оценил ситуацию. Яйцо здесь, значит, самка рядом, но чем она может промышлять, если в деревне никого? Тогда не рядом, тогда, возможно, где-то далеко, на промысле, ищет свежатину. А может, она бросила потомство, и вообще сюда не вернется? С таким он еще не сталкивался, надо будет поразмышлять на досуге. Если дадут.
За спиной что-то зашуршало, и лишь интуитивное распознавание звуков спасло подкравшегося сзади человека от дротика в сердце.
– Чего вам?
– Здравствуйте, – нервно поздоровался викарий. – А я в окно выглянул, вижу, вы идете… Думал выйти, дорогу показать, а вы уже сами…
Охотник обернулся. Викарий – крепко сбитый мужик лет сорока, в черной рясе, лысый, но с аккуратной бородкой – протянул ему руку. Вообще-то, викариям положен другой наряд, но когда он создавал этот мир, как-то не обратил на подобную мелочь внимания. Точнее, обратил мельком, но потом забыл за нее.
– Вы один здесь?
– Нет, с дочкой. Ничего, у нас под землей убежище есть, а наверху столько всякой дряни навалено, что эти гады нас просто не чуют. Не хотите взглянуть, когда управитесь?
– Нет, спасибо, – Охотник вышел обратно во двор, замер, шумно втянул носом в воздух. – А вот и мамаша. Прячьтесь.
– Так ведь тревога должна сработать… – викарий вытащил из-за воротника красный стеклянный круг на веревке. Внезапно тот ярко засветился. – Вот же…
Остаток фразы потонул в оглушительном треске. Что-то приземлилось на крышу сарая. Медленно-медленно Охотник обернулся.
Смотреть на такое было неприятно – а когда вообще на такое приятно смотреть? Ростом самка была среднего, два с половиной метра (по личным наблюдениям, самый высокий – три с хвостиком). Глаз нет, зато есть здоровенная пасть, словно растянувшаяся в ухмылке, обнажив два ряда зубов. Гибкое как у кошки тело покрыто гладкой, серой кожей, длинный хвост свернулся кольцом, и ни малейшего намека на передние конечности. Стоя на единственных задних, Хищник (точнее, Хищница, если учитывать наличие яйца), явно готовилась к прыжку.
– И что делать будете? – полюбопытствовал викарий. Он что, совсем не боится?
– Прячьтесь, – повторил Охотник, и положил руку на рукоять ножа.
И сделал это намеренно, так как знал, что произойдет дальше.
Расправив задние конечности, самка словно взлетела – на секунду задержалась в воздухе, и спикировала вниз. В тот же миг Охотник стремительно повалился на левый бок, и, перекатившись на спину, взмахнул рукой. Просвистев в воздухе, дротик воткнулся в грудь самке. Длинный хвост распрямился, лег на траву, и пополз к его ногам, клацнули челюсти.
Быстрее-быстрее, смена оружия… Выхватив нож, он едва успел перерубить гибкий отросток прежде, чем тот обвился вокруг его ноги. Самка дернулась от боли, и, не давая жертве опомниться, снова прыгнула. Тяжелое тело обрушилось на него, в лицо ударило зловоние из пасти. Сжав зубы, Охотник ударил ножом снизу – лезвие пронзило то место, где у людей находится желудок – и, отпустив рукоять, вцепился в распахнутую челюсть, останавливая ее движение на пути к горлу».
– Щербаков! – внезапно грянул откуда-то незнакомый голос.
Опять…
Картинка застыла – Хищница с распахнутой пастью, возвышающаяся над ним, викарий в дверях сарая, с немым изумлением наблюдающий за схваткой, рукоять ножа в серой коже и капли крови…
– Щербаков! – кто-то потряс его за плечо. – Вам плохо?
Мысленно ругнувшись, Артур нехотя открыл глаза. Несколько секунд зрелище сверкающих зубов стояло перед его глазами, потом сменилось коридором института и лицом преподавательницы философии Елизаветы Яковлевны. Стоя напротив него, она внимательно таращилась.
– Щербаков, вы меня слышите? Вам плохо?
– А? – лучшее, что можно сделать в такой ситуации – притвориться, что ты спал. Метод, проверенный временем. Артур натурально зевнул, и потянулся. – Нет-нет, все нормально.
– Вы что, задремали на подоконнике? – недоверчиво поинтересовалась преподша. – Не продует вас?
– Так весна на дворе, – Артур неопределенно пожал плечами. – Наоборот, свежий воздух, солнце, витамины всякие. А вы что, не знали?
– Я знаю только то, что на подоконниках у нас сидеть запрещено, – Елизавета Яковлевна нахмурилась. – А если кто и сидит, то ему полагается наказание.
– Извините, – подхватив сумку, парень спрыгнул на пол. – Больше не повторится.
– Надеюсь, а то на зачете услышите тоже самое. Вот вам пять, и такого больше не повторится. Я за вами слежу, Щербаков, смотрите у меня.
Проводив преподшу взглядом, Артур сунул руки в карманы. Вокруг по коридору сновали ученики, спешащие по своим делам, кто один, кто в компании, за окном футбольное поле, где две команды пинают мяч, и, похоже, никому нет дела, что в воображаемом Мелазиуме жизнь Охотника буквально висит на волоске. В принципе, ему не привыкать, но все-таки…..
