Стремительный бег поезда, ставший привычным за десять дней пути, неожиданно замедлился. Вагон тряхнуло на стрелках, лязгнули буфера… Остановились на полустанке, название которого нам ничего не говорило.
Комиссар А.З. Тумаков, приникнув к оконному стеклу, недовольно заметил: «Ну вот, опять будем воду брать…»
Нетерпение комиссара было понятно. Это чувство испытывали все: мы спешили на фронт из далекой Даурии, где ранее несли службу. Сводки Совинформбюро были день ото дня тревожнее, и нам хотелось скорее встать в ряды действующей армии.
Я прикинул в уме пройденное поездом расстояние. Получалось, что мы шли со скоростью свыше 1000 км в сутки, по тем временам почти рекордной. Молодцы железнодорожники!
К эшелону подкатила легковая машина. Вышел военный, который, как оказалось, искал меня. Хорошо подогнанная шинель, каракулевая шапка-ушанка и независимая манера поведения выдавали в нем работника крупного штаба. На петлицах – четыре шпалы, полковник.
– Вы командир шестьдесят пятой стрелковой дивизии? – спросил он меня.
– Да, – подтвердил я.
– Да.
Прибывший отрекомендовался представителем Наркомата обороны, предъявил документы. Он был послан встретить меня и немедленно доставить в Куйбышев к генерал-майору Матвею Васильевичу Захарову. До города было не более 15 километров. Мою «эмку» быстро сняли с вагона-платформы, и мы поехали.
Всю дорогу я терялся в догадках: «Неужели предстоит разгрузка? Почему здесь? Ведь фронт еще далеко. Или…»
Герой Советского Союза Петр Кириллович Кошевой
В Куйбышеве машины остановились у огромного серого здания: Дом промышленности…
Полковник уверенно повел меня почти бегом по лестницам и коридорам. В здании было полно военных. Навстречу нам то и дело попадались озабоченные, сосредоточенные командиры с папками в руках. Все торопились. По кабинетам стояли железные койки, раскладушки, на подоконниках и шкафах рядом с чайниками и котелками лежали шапки.
Матвей Васильевич Захаров – плотный, высокий генерал – принял меня сразу. Я отрапортовал о составе дивизии, вооружении и запасах.
– Личный состав и технику дивизии выгрузить, – приказал он. Видя мое недоумение, пояснил: – Седьмого ноября в Куйбышеве состоится парад войск, посвященный двадцать четвертой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Ваша дивизия будет в нем участвовать. Командовать парадом поручено генералу Пуркаеву, принимать – маршалу Ворошилову. Параду придается большое политическое значение: в Куйбышеве размещаются Советское правительство и дипломатический корпус. Они будут на параде. Ваша задача, – закончил разговор М.В. Захаров, – отлично подготовиться. Никаких скидок на погоду, недостаток времени и прочие обстоятельства не делать. Помните о значении парада.
Я все же не удержался от волновавшего меня вопроса:
– Товарищ генерал, скажите, Москва наша?
– Москва наша, товарищ Кошевой. И останется нашей. Но, – чуть помолчав, добавил генерал, – положение там очень тяжелое. Еще раз повторяю: парад имеет большое политическое значение.
* * *
Из дневника генерал-полковника Ф. Гальдера – начальника генерального штаба сухопутных войск Германии, запись за 10 октября 1941 года… – 3 ноября 1941 года:
«…Танковая армия Гудериана… подошла к Туле (от Орла).
4-я армия во взаимодействии с танковой группой Гёпнера прорвала оборонительную позицию противника (прикрывающую Москву) на участке от Оки (в районе Калуги) до Можайска»[1].
* * *
Я возвращался в дивизию, обуреваемый и чувством радости: «Москва наша… И останется нашей», – и в то же время беспокойством: успеют ли подойти эшелоны с войсками своевременно? Они ведь были еще в пути.
Подготовку к параду проводили днем и ночью. Бойцы, узнав о нашей задаче, занимались с большим старанием. На нескольких стадионах и ипподроме, на улицах и площадях города войска отрабатывали движение в строю и приемы с оружием. Не все наладилось сразу, но люди исправляли недостатки тщательно и усердно.
Мне приходилось участвовать в строевых тренировках с раннего утра до позднего вечера. За день до парада я наблюдал за подготовкой 38-го стрелкового полка неподалеку от городского рынка. Увлекся и не заметил, как рядом со мной остановился человек, который тоже стал наблюдать за подготовкой войск. Обернулся – Ворошилов!
Я отрапортовал маршалу, а он улыбнулся по-русски широко, крепко пожал руку. Узнав, что в свое время я долго служил в Московской кавалерийской дивизии, приветливо заметил, что хорошо помнит отличных кавалеристов. Им ведь не раз приходилось участвовать в парадах на Красной площади.
Климент Ефремович разговорился. Он сообщил мне, что в Куйбышеве находятся многие правительственные и военные учреждения. Сказал также, что парад 7 ноября должен показать, что у страны есть мощные резервы сухопутных войск и авиации для продолжения борьбы с фашистами. Это будет советским ответом клеветникам на Западе, которые заявляют, что СССР сумеет продержаться еще не более двух месяцев. Поэтому и необходима демонстрация нашей истинной силы.
Маршал внимательно присматривался к действиям бойцов, их внешнему виду.
– Обмундирование плоховато. Получше-то нет? – спросил он меня.
– Нет, товарищ маршал. Это все, что имеем.
– Небогато. – Он подумал минуту. – Я поговорю с интендантами. Думаю, что к параду вы получите новое обмундирование на всю дивизию…
Наступило 7 ноября.
Еще только рассветало, а четкие прямоугольники войск уже стояли на центральной площади города в ожидании парада. Артиллерия и моточасти выстроились на ближайших улицах. Было морозно и сухо. Бойцы и командиры – в новом обмундировании.
Стрелки часов приближались к десяти, когда на большой трибуне появился М.И. Калинин. Вслед за ним туда поднялись А.А. Андреев, Н.М. Шверник, М.Ф. Шкирятов и другие члены правительства, а также советские и партийные работники, представители военного командования. Внизу, слева от трибуны, большой группой разместились дипломатический корпус, военные атташе, иностранные корреспонденты.
Ровно в десять на площадь выехал верхом на коне К.Е. Ворошилов. Сводный оркестр заиграл встречный марш. Приняв рапорт М.А. Пуркаева, Ворошилов начал объезд войск.
Он здоровался с бойцами и командирами. По площади неслось «ура».
Закончив объезд, Климент Ефремович поднялся на трибуну, подошел к микрофону.
– Товарищи бойцы, командиры и политработники нашей доблестной Красной Армии! От имени Советского правительства поздравляю вас с большим праздником нашей Родины – двадцать четвертой годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции!
