Учитель химии
Пьеса-рассказ
Я сижу на заднем крыльце школы. Курю, читаю газеты – сейчас это модно – быть в курсе политических событий. Раннее утро. Я всегда прихожу в школу раньше всех. По крайней мере, в этом году. В конце лета мама уехала в командировку и надолго. Какие-то исторические раскопки древнего поселения славян. Теперь я живу с маминой двоюродной сестрой. Она премерзкая – пичкает меня макаронами и целыми днями читает любовные романы. Я выхожу из дома в семь двадцать. Если нет первого урока – просто слоняюсь по парку Победы или иду на пристань и читаю там. По-другому нельзя, иначе тетя Даша обязательно заставит меня собирать своих детей в детский сад. У нее их двое – Миша и Алина. Миша еще ничего, он умеет надевать все, кроме верхней одежды. А Алина постоянно жалуется, что ей все колет, жмет и мешает. Ужасно избалованный ребенок. Поэтому я встаю раньше всех и ухожу из дома первая. Вставать рано – сущая мука, но общаться с двумя маленькими монстрами – мука еще большая.
Я живу в небольшом городе. Вернее даже не так – я живу в очень маленьком городе, почти в поселке. Здесь очень красивые леса, замечательная река, хорошая экология… Здесь все друг друга знают, при встрече здесь принято здороваться и спрашивать про здоровье. Здесь все интересуются друг другом, но никто никого не любит…
Газета мне уже надоела, поэтому я сижу и смотрю по сторонам.
На самом деле это даже интересно – наблюдать, как подтягиваются в школу ребята из нашего класса. Первой всегда приносится Марго. Никто не знает, кто она такая. Она пришла к нам в школу недавно, переехала вместе с родителями из соседнего города. Техномузыка и дискотеки – это ее тема. Но в нашем клубе на дискотеках ставят только «Руки вверх», поэтому с нами Марго не по пути. Об этом она громогласно заявила нам еще в начале осени и о своей жизни больше ничего не рассказывала. У Марго красивые глаза и гибкое тело. Как-то раз по секрету она проговорилась мне, что уже два раза пробовала кокаин и ей совсем не нравятся мужчины.
На крыльце школы появляется Марго. Это рослая девочка в оранжевой куртке и шапке.
МАРГО (мне). Привет! Чего сидим?
Я. Потому что стоять, в конце концов, надоедает.
МАРГО. Ну и зря! От сидячего образа жизни геморрой случается. Это я вчера в книжке прочитала. Я даже на автобусах не езжу – скучно и долго. Сидишь, а вокруг ничего не меняется. Нет движения, понимаешь? Все сидят, кто книжечки умные читает, кто на жизнь жалуется, а прогресса никакого, вот. Надоели они мне уже до смерти своими зазеванными лицами.
Я. Это тебе так кажется, потому что ты их не любишь.
МАРГО. Может быть и так. Я вообще мало кого люблю, но мне хватает. А больше всего на свете я люблю свою собственную тень – она всегда подтянута, весела и ни капли лишнего веса!
С этими словами Марго взмахивает руками и исчезает за дверями школы.
Вслед за Марго на крыльце появляются двое – Михалыч и Паша.
ПАША. Это всё трава вчерашняя. Иду по улице – и, прикинь, мне кажется, что я в Турции. Реально так. Вокруг дети бегают, такие же, как у нас, там все как у нас – и садик и площадка. Так вот, дети такие же, а разговаривают по-турецки. Я ни черта не понимаю, ну, думаю, все – то ли у меня крыша поехала, то ли на самом деле провалы в памяти. А че, прикольно так было бы, раз – и в Турции. Вокруг девушки красивые – солнце, море, ляпота, в общем.
МИХАЛЫЧ. Ну, ты, Пашка, и гнать. Какие девушки, у тебя хоть одна-то была?
ПАША. Ну не было, ну и че? У тебя, что ли, были? А в Турции, говорят, все по-другому. Там на любую посмотри – и все, твоя.
МИХАЛЫЧ. Много ты знаешь о Турции. Обкурился, вот и несешь фигню всякую. Ладно, кончай гнать, скоро звонок. У нас какой первый?
ПАША. Биология, вроде.
МИХАЛЫЧ. Биология-хренология, чтоб ее. Есть курить?
ПАША. Не-а. Мне предки еще неделю ничего не дадут. Плохо учишься, говорят, не фиг.
МИХАЛЫЧ.Вон, давай у Таньки спросим, у нее есть, наверное.
Подходят ко мне. Я сжимаюсь изнутри, но вида не подаю.
МИХАЛЫЧ. Привет, Танюха. Есть сиги?
Я. Не курю.
МИХАЛЫЧ. Чё, крутая, да? Не курит она, ага, так я и поверил. Есть сиги, спрашиваю?
Я. Сказала же…
Стараюсь на них не смотреть. Знаю, чем все это заканчивается. Что поделать, я – изгой класса. Хреновая, надо сказать, профессия.
МИХАЛЫЧ. Слушай, последний раз по-хорошему спрашиваю. Пока спрашиваю две и вежливо, а потом будет – всю пачку и больно. Усекла?
Я молчу. Михалыч делает мне «крапиву» – стягивает кожу на руке в разные стороны. Мне больно. Но уже не так, как раньше. Я привыкла…
ПАША. Михалыч, не приставай к ней.
МИХАЛЫЧ. Ты чё, за нее заступаешься, что ли?
Через два года отец Михалыча умрет от туберкулеза, а мать сопьется. И тоже умрет. Михалычу придется бросить училище и вкалывать на двух работах, чтобы прокормить трех малолетних сестер. Потом сестры вырастут – двое из них станут проститутками, а третья, самая младшая, выйдет замуж за американца и уедет жить в Штаты. Она родит двух очаровательных близняшек и возглавит клуб молодых матерей в своем американском городе. И никогда, никогда и никому она не расскажет правды ни про отца, ни про мать, ни про брата и сестер, ни про страну под названием Россия.
Но Михалыч об этом еще ничего не знает.
ПАША. Очень надо. Она обдолбанная, кажись. Пойдем лучше у Сереги спросим.
МИХАЛЫЧ. Не, подожди, с этим надо разобраться. (Мне.) Ты чё, фея лесная, так и не поняла вопроса?
Михалыч с силой трясет меня за плечо. Я улыбаюсь. Мне нравится отвечать спокойствием на выпадки этих отморозков. Годы долгой практики – и никакого усилия воли. Я молча вынимаю пачку «Явы», достаю из нее сигарету за сигаретой и ломаю их по очереди, кидая обломки на бетон школьного крыльца. Потом медленно ухожу. Паша с Михалычем оторопело смотрят мне вслед. Я знаю, они подберут поломанные сигареты. Потом будут курить их и обзывать меня сумасшедшей дурой. Мне это даже нравится.
К школе подходят три девчонки из нашего класса. Маша, Ира и Лена. Они похожи друг на друга, как сестры. Но Маша у них руководит. А остальные – так, просто строят из себя крутых.
МАША. Я вам говорю, это он был. Он! Я его вчера в клубе видела. Спортивный такой. И сразу видно – деньги водятся. Это тот самый, который с нами тогда на улице знакомился, помните? Он меня тогда еще до дому провожал.
ЛЕНА. И чё, ты подошла к нему?
МАША. Ага, щас. Он меня уважать после этого не будет. Подумает, что я бегаю за ним.
ЛЕНА. А может, он лох какой-нибудь просто? Ну, косит под крутого, а сам – ни то, ни се. У меня такое было один раз.
