Для обложки использовалась картинка с сайта: https://www.1zoom.ru Couples_in_love_465443
Пролог
Я умер? Нет, кажется, жив, но почему совершенно не ощущаю своего тела? Анестезия? Я в операционной? Но почему вокруг нет врачей, сестер, аппаратуры и звуков, издаваемых их присутствием? Мои глаза открыты, но кроме яркого света я ничего не вижу. Я не чувствую своих век и не могу ими управлять! Проклятый наркоз, я будто из ваты. Не стоит пугаться смерти, если ты уже с ней сроднился. Я спокойно выслушал приговор онколога и даже почувствовал некое облегчение от того, что период неизвестности закончился. Уж так устроена жизнь, что однажды ей приходит конец. Жаль, конечно, что так быстро прошло моё время, но гораздо тяжелей перенести страдания близких, которым ещё предстоит жить, осознавая, что тебя больше нет. Жена и дети, узнав о моей болезни, а главное, что срок моего пребывания на этом свете ограничен тремя месяцами, впали в ступор. Их стоило пожалеть, но у меня не находилось слов для успокоения. Зачем-то уговаривали не волноваться, как будто боялись, что я умру не от рака, а от волнения. Приводили доводы в пользу повторного обследования, но убедить меня почувствовать себя здоровым так и не смогли. Врачи сходились во мнении, что оперировать меня в этой стадии бессмысленно и даже вредно, потому что я с большой вероятностью умру прямо на операционном столе. Вскоре меня положили в стационар, где обеспечили сносный уход и наблюдение за последней фазой угасания моего организма. Вообще-то таких пациентов в больнице не держат, но мне помогла протекция старого друга, имевшего крупные связи в мире онкологии. Родные поочерёдно находились со мной в палате, хотя после укола морфина я часто находился в забытье. Не помню, как оказался здесь. Мне сейчас хорошо, как не было хорошо уже давно. Нет боли, ясное сознание и ощущение невесомости, как будто я нахожусь в водной среде, чувствуя лишь плотность пространства и приятную прохладу. Нет ничего вокруг, но окружающий меня мир вполне материален. Полная тишина и покой. Нет, всё-таки я умер. Отсутствие туннеля и света в его конце меня не смущало, как и отсутствие встречающих родственников.
Сначала был голос. Голос проник в меня и вывел из блаженной истомы, в которой было так приятно нежиться после перенесённых страданий:
– Посмотри на меня!
Постепенно проступал силуэт старика, одетого, как мне показалось, в белёсую, нечитаемую в деталях тогу. На материале не было никакого рисунка, и казалось, что одежда призрачна. Лицо старика, как и руки, выглядело чуть ярче, чем одеяние, но не настолько, чтобы рассмотреть все черты. Я отметил курчавую бороду и вдруг поймал себя на мысли, что старик очень похож на Лаокоона, которого я видел в музее Ватикана. На его лице читалось страдание, хотя внешне он был вполне спокоен. Старик промолвил, но уже тише:
– Ты видишь меня?
– Да, вижу, – ответил я, но не услышал своего голоса.
– Не пугайся, звук в Эфире не имеет опоры, он рассыпается на устах, не успевая сформировать волну. Но мы прекрасно слышим друг друга, и этого достаточно.
Я совершенно спокойно отнёсся к появлению старика, и лишь любопытство терзало меня.
– Хочу задать вопрос, но не знаю, с чего начать, – произнес я и опять не услышал своего голоса.
– Не нужно вопросов. Всё, что нужно, я расскажу сам, а потом тебе придётся поискать ответы у тех, кто сможет удовлетворить твоё любопытство.
– Откуда вы знаете, что я хочу спросить?
– Я три тысячи лет в Эфире ввожу в курс таких, как ты, поэтому не перебивай, а слушай и запоминай.
Старик приблизился, но я не стал различать его черты лучше, чем раньше.
– Итак, – повторил старик, – ты закончил земное бытие и сейчас существуешь в виде плазменного сгустка в пространстве, которое мы называем Эфир. Ты как микрокомпьютер, но с огромной памятью и скоростью обработки информации. Увидеть тебя могут только тогда, когда ты откроешь допуск к системе распознавания, то есть заговоришь. У тебя нет тела и лица. Визави воспринимает твой образ во время вашего общения некой проекцией собственного представления о тебе как об объекте. То есть он видит тебя таким, как подсказывает воображение. Так же, в соответствии со своими представлениями о контакторе, ты будешь видеть других. В процессе контакта образ может измениться, и ты вдруг увидишь старых друзей, или родных, или врагов, но это не значит, что это действительно они. Просто работает ассоциативная память, вписывая в образ давние воспоминания. Вероятность встретить кого-то конкретного настолько мала, что стремится к бесконечности. Перемещение в Эфире связано с напряжением твоего информационного поля и его активностью. Если ты пытаешься открыть свои воспоминания и работать с ними, исправляя и переписывая заново страницы прожитой жизни, то тебе гарантировано перемещение в Эфире на всех уровнях, за исключением уровня ЗОИ. Если ты впадешь в спячку и не будешь активен, перемещаться по уровням не сможешь. У тебя есть свобода выбора, но… – старик замолчал, а я решил, что теперь можно задать вопрос, но не успел. Старик продолжил:
– Твоя задача – проследить свой жизненный путь от первых воспоминаний детства до последних дней твоего пути на земле. Хоть ты и плазменный сгусток, но эмоционально тебе придётся пережить жизнь заново, а некоторые моменты по многу раз, пока не найдешь верного пути. Подсказок нет, а есть множество таких же, как ты, и если тебе повезёт, пользуясь их опытом и помогая им в решении задач, ты сможешь получить код идентификации и попасть на уровень ЗОИ. Это будет непросто. Последнее, что тебе потребуется, – коды для выхода из диалога и впадения в сон. Спать необходимо для перезагрузки системы после сильного эмоционального экзерсиса. Отдохнув, ты можешь продолжить ревизию своей жизни в поиске кода. Выход из сна автоматический, после достижения стабилизации системы. «Гипнос» – кодовое слово для сна. Слово прощания – «аминь».
Произнеся «аминь», старик стал терять очертания и исчез. Мне сразу вспомнились почти все нехорошие слова, которые я употреблял или слышал в своей жизни. Эти слова я послал вслед старику, не особо надеясь, что они смогут его разыскать на всех эфирных уровнях, включая ЗОИ. «Круто попал», – резюмировал я, когда моя материнская плата остыла от перегрузки. Хамское отношение к моей персоне и неудовлетворённое любопытство на некоторое время выбили из равновесия, но надо с чего-то начинать…
Вспомнить всё
Как сказал старик, начать надо с самых ранних воспоминаний детства. Они есть, правда, не очень много, к тому же достаточно расплывчатые, как водные раскраски в картинках. Пожалуй, начну с самого начала. Первое воспоминание из колыбели. Да, именно оттуда, хотя ученые говорят, что ребенок помнит себя, начиная где-то лет с трёх. А я помню, как, лёжа в кроватке, смотрел вверх и немного назад на стенку, оклеенную обоями с продольными полосками, на которых был цветочный рисунок. Представлял, что я маленькая таракашка, ползущая по нарисованным лепесткам с загогулинами. Но лепестки прерываются, и чтобы попасть на следующий цветок, мне нужно перепрыгнуть пустоту. Я боюсь прыгать, боюсь пустоты, и нет загогулины, по которой могу спокойно переползти. Надо бы развернуться и ползти назад, но как это сделать, я не знаю. Так и застыл на кончике листа, не сумев принять решения. Моя мама рассказывала, что такие обои я помнить не мог, потому что они были переклеены на обои без цветочков, когда мне был год. Я маме верил, но твердо помню каждый завиток и цветочек до сих пор. Мой процессор выдал резюмирующую мысль: «Нерешительность в принятии решений». Он прав на все сто, но раньше я об этом не задумывался. Идём дальше. Мне три с половиной года. У нас радиола с пластинками, много детских книжек со сказками и стихами. Всё это я уже знаю наизусть и при случае цитирую или исполняю гостям. Однажды, в выходной, мой папа прилёг после обеда отдохнуть, а я залез к нему на грудь поиграть. Отец сквозь дрёму просит меня рассказать какую-нибудь сказку из прочитанных мне детских книжек. Я, начиная рассказывать, увлекаюсь и сочиняю такой триллер, что папа теряет сон и спрашивает: «Скажи, сынок, а где у нас такая книжка?» И я гордо заявляю о своём авторстве, хотя в рассказе использовал персонажей, знакомых по прочитанным мне книгам. Воодушевлённый удивлением отца, я рассказал ещё одну, тут же выдуманную историю. Получается, у меня с рождения было богатое воображение. Почему-то я не реализовал эту способность при жизни. Уж не потому ли, что не встретил своего старика в образе Лаокоона.
