Москва, Теремной дворец, кабинет царя. АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ, ПАИСИЙ.
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Как непонятлив сей народ!
Меняется лишь форма…
Двенадцать лет уже идёт
Церковная реформа,
А толку что-то не видать —
Раздоры, слухи, сплетни,
Вот Аввакум[2] твердит опять,
Что дни грядут последни.
Как на Соборе он дерзил!
На пол улёгся смело,
Архиереям нагрубил,
Неслыханное дело!
И Никон взаперти хорош:
Ругает нас прилюдно!
Не ценит милости ни в грош!
Да, наше время чудно…
Расколы, споры без числа,
Болезни, глад, напасти,
Повсюду смуты и хула
Самодержавной власти.
Бунтарства тлеют угольки
И на Дону и в Клине,
Увы, ведь даже Соловки[3]
Царю перечат ныне!
Стоят все за Святую Русь,
За древние законы,
Но я о том же ведь пекусь!
Должны быть только оны
К единой норме сведены,
Иначе нет порядка…
Паисий!
(Паисий делает поклон)
Как со стороны,
Скажи, но только кратко,
Что патриархи говорят
О нашем балагане?
ПАИСИЙ:
Великий государь, скорбят
Они, что христиане
Прискорбно так себя ведут,
Перечат власти гордо.
И всё же патриархи ждут,
Что как и прежде твердо
Ты будешь справу продолжать…
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
А кто не подчинится?
ПАИСИЙ:
Еретиков искоренять!
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Но может кровь пролиться…
ПАИСИЙ:
Не нужно грешников жалеть,
Иуд исправит плаха!
Борьба с раскольниками есть
Обязанность монарха.
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Об этом нужно мне, как встарь
Решение Собора.
ПАИСИЙ:
Его, великий государь
Иметь ты будешь скоро.
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Что делать с Никоном? Совсем
Он стал неуправляем.
ПАИСИЙ:
Владыки думали над тем…
Другого мы поставим,
Его же в монастырь сошлём,
Подальше…
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Это верно.
Пускай помыслит обо всём,
Покается примерно.
Ещё проблема – Аввакум,
Он был уже в Сибири,
Но непокорный этот ум
Не думает о мире.
Всё учит ереси своей —
Двуперстию, Иисусу[4],
Уже немало есть людей,
Поддавшихся искусу.
ПАИСИЙ:
Анафему ему и им
Мы утвердим Собором.
Потом, что хочешь делай с ним,
Еретиком и вором.
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
На том и порешим сейчас,
Поклон отцам-владыкам…
Иди же с Богом! В добрый час!
ПАИСИЙ:
(поклонившись)
В смирении великом.
Уходит, пятясь задом.
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ
(один):
Взвалил я ношу на себя,
Но нет пути обратно…
Святая Русь! Твой дух любя,
Я думал многократно,
Что ты под небом голубым?
Какое твоё место?
Ты – горний край, Ерусалим,
Ты – Божия невеста!
Царьград под турками живёт,
Рим – Папами захвачен,
Лишь ты одна Христа оплот,
Тебе путь предназначен
Святым Вселенским царством быть,
Все сокрушить невзгоды
И вере истинной учить
Заблудшие народы.
Они уже стучатся к нам —
Дон, Полоцк, Украина…
И Русь их не отдаст врагам —
Судьба у нас едина!
Текут границы наши вширь
Могучею волною,
Преображается Сибирь
Под русскою рукою.
Израиль новый восстаёт
Из пепла, словно чудо,
И православие несёт
Язычникам повсюду…
Ах, Русь, кружится голова
От твоего величья!
Одно лишь надо нам, сперва —
Все устранить различья,
Что накопились за века
В богослужебных нормах.
Я для того издалека
Призвал на Русь учёных.
Как славно начинали мы:
Над сводами писаний
Трудились лучшие умы —
Арсений, Епифаний[5].
Под Вонифатьева[6] крылом
Вся молодёжь собралась,
О деле думали одном,
Пока не передрались…
Встал Аввакум за старину,
За ним другой и третий,
В раскол направили страну
Борцы за правду эти!
Потом и Никон стал чудить,
Вдруг стал неблагодарным,
Хотел как Римский Папа быть,
Писался государем[7].
Крестьянский сын…Откуда в нём
Такое самолюбье?
Поставить Церковь над царём —
Латинское безумье!
Есть на Руси один лишь царь,
Помазанник Господний,
Так на Сионе было встарь,
Так на Руси сегодня.
А церковь – правильно блюди
Устав богослуженья…
Дверь приоткрывается, в неё просовывается голова ДЕМЕНТИЯ
ДЕМЕНТИЙ:
Великий государь!
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Войди!
ДЕМЕНТИЙ заходит и падает на колени, государь делает знак подняться.
ДЕМЕНТИЙ:
С Коврова донесенье.
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Что там у них стряслось?
ДЕМЕНТИЙ:
Бегут
Крестьяне к капитонам[8]
Там объявился новый плут —
Друг нищим и голодным,
Вавила-старец. Он твердит,
(перекрестившись)
Что Церковь не от Бога,
И Крест и Таинства хулит,
И лается премного.
Люд толпами к нему идёт,
Скиты повсюду ставят…
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Сыскать разбойника! В тюрьму!
Пусть там его заставят
Назвать сообщников своих,
Покаяться всем сердцем.
ДЕМЕНТИЙ:
С крестьянами что делать?
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Их
Назад вернуть владельцам.
ДЕМЕНТИЙ:
Они наслушались про ад
И про земли кончину…
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Работать просто не хотят,
Но ищут лишь причину,
Чтоб убежать подальше в лес
И жить там, словно тати.
Пусть каются, целуют крест…
Скажи, Дементий, кстати,
Как монастырь на Соловках?
Мне говорили, будто
Монахи там забыли страх,
И назревает смута…
ДЕМЕНТИЙ:
Приплыл от них архимандрит,
