– Что вас беспокоит?
– Сны.
Психолог ничего не сказала в ответ, ожидая продолжения рассказа Александра.
– Я в большом здании. Оно старое, массивные деревянные двери, высокие потолки. Коридор кажется бесконечным. Я стараюсь идти, не оглядываясь. Меня привлекает дверь с круглым окном на уровне головы. Она тихонько приоткрывается. Я толкаю её и вхожу. Передо мной операционная. В её центре разделочный стол. Над ним огромная круглая лампа с одиноко светящим прожектором-глазом. Только она и питает комнату светом.
Под лучом лампы, на столе лежит светловолосая мёртвая девочка. Ручки маленькие, обе свешиваются и тянутся к полу. В её горле какая-то небольшая пластиковая трубка. Я помню, такая же была у моего сводного брата, когда он лежал после операции в палате. Он так и не вышел из комы…
Смотрю на мёртвого ребёнка и не могу оторваться. Я почему-то не сразу заметил, что, начиная от колен и кончая стопами, у девочки вместо привычных ножек – голые кости. Мне становится плохо. Резко включается ещё один прожектор. В комнате светлеет. По потолку что-то зашуршало. Я задираю голову кверху, а надо мной много воздушных шаров, за которыми я вижу плакат: «Нам пять лет! Анечка, с днём рождения! Семья».
Меня мутит. Я выбегаю в коридор, судорожно смотрю по сторонам, ища табличку туалет. Уже где-то в конце коридора я её увидел и ещё быстрее кинулся бежать к цели. Дверь в уборную захлопнулась прямо передо мной, наверное, кто-то зашёл… Я с трудом открываю дверь, вхожу. Все кабинки открыты, кроме одной. В ней, за стеклянной дверью, я вижу мужчину, который читает газету. За огромными листами не видно его лица. Хочу занять следующую кабинку, но вижу в ней маленького светловолосого мальчика. Он облокотился об стену руками, тяжело дышит. Я понимаю – что-то не так. Мальчик замечает меня и набрасывается с жутким криком. Пытается схватить. Мне удаётся оттолкнуть его. Я бегу в сторону выхода. Мальчик продолжает гнаться за мной. Глаза у него заплывшие, под глазами зеленоватые мешки. У самой двери ему удаётся схватить меня за подол куртки, но у меня снова получается вырваться, и я выбегаю в коридор. В это же время в туалет заходят две женщины. Я подумал, зачем им мужской туалет. Мальчик сразу переключился на них.
Я побежал по коридору, но скоро остановился. У меня была уверенность, что я смогу его вылечить. И вот я снова в туалете, он бросается на меня. Я сложил пальцы, начал крестить мальчика, он закричал и немного отступил назад. Потом, как в кино, кадр резко меняется, мы в каком-то небольшом помещении, оно освещено зеленоватым светом. Я склонился над ребёнком и читаю Отче наш. Он кричит! Сильно! Пытается вырваться, я понимаю, что должен положить ему большой палец на лоб и продолжить молитву. Я уверен, это поможет. Мальчик постепенно успокаивается, и у меня получается его исцелить. Он смотрит на меня уже осознанным взглядом.
Психолог продолжала молчать.
– На следующую ночь мне снова снилось огромное старое здание. Я купаюсь в бассейне. Ко мне подходят парень и девушка из моего университета. Предлагают искупаться в бассейне на крыше. Я одеваюсь, иду за ними. Мы оказываемся на большой лестничной клетке. Они подходят к открытому огромному окну, говорят мне: пойдём. И смело, с улыбками перешагивают карниз. Я пугаюсь, ведь внизу пропасть, балкона нет, я могу сорваться. Выглядываю им вслед и вижу маленький выступ, который покрыт коркой льда. Недалеко от окна есть труба. Я подумал, что если надеть перчатки, то по этому выступу я смогу добраться до трубы, а потом и до бассейна. Начинаю рыться в карманах, искать свои перчатки. Тут появляются мои коллеги с работы и говорят: зачем тебе это нужно, не лезь туда. В этот момент мимо нас к окну проходит неизвестный парень со словами: вы к бассейну, здорово! Перешагивает через подоконник и падает вниз. Мне даже показалось, что я услышал, как он стукнулся о землю и как хрустнули его кости. Подбегаю к окну, выглядываю и вижу, что пропасти нет, парень упал на нижний ярус здания. Причём у меня нет уверенности, что он мёртв. Потом я уже вижу склонившуюся над ним женщину и понимаю, что это смерть. В этот же момент меня кто-то одёргивает за плечо. Я оборачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с моей сестрой. Она встревожена. Смотрит на меня и говорит: «Ты вчера сказал, что мне крестик надо новый купить, старый износился уже, помнишь?»
И тут я проснулся.
Психолог не шевелилась и продолжала смотреть на своего клиента.
– Александр, вы знаете, что сны отображают наши насущные проблемы. Не явно, а через разные знаки, символы… – наконец начала она, когда поняла, что клиент закончил свой рассказ.
– Да знаю я это всё, конечно, – перебивая психолога, сказал Александр. – Мне не нужно толкование моих снов, я просто хотел их кому-нибудь рассказать. Друзей у меня нет, кроме Влада разве что. Мы с ним выросли вместе. Но эти мои рассказы он мимо ушей пропустит. Поэтому решил взять пример с моего американского приятеля. Он, чуть что, сразу к своему психологу бежит.
Психолог молчала.
– Вообще мне раньше такие странные сны не снились. Это, наверное, из-за нового места. Я переехал недавно.
– В квартиру?
– Да.
– Она вам не нравится?
– Не особо. Но так сложились обстоятельства. Мне срочно нужно было жильё. Пришлось согласиться на такой вариант. Хотя, это уже не важно. Ремонт в моей квартире почти закончен, поэтому мои скитания скоро прекратятся. Да и вообще, может, это и не из-за квартиры…
В последнее время чувствую себя так неуютно… И наш город, он словно давит на меня… – Александр на секунду замолчал. – Очень раздражают соседи сверху! Я не могу уснуть! Уже несколько ночей подряд я слышу топот каблуков, какие-то шаркающие звуки, как будто коробки по полу передвигают. А в первый день, когда я только въехал, они устроили вечеринку из серии: хоронили тёщу, порвали два баяна. Музыка, мне кажется, во всём районе была слышна…
