Этого созвездия нет ни на одной астрономической карте. Все его звезды и звездочки значатся на других картах – военных. Одни сияют негасимым светом более двух столетий, другие – покрыты звездной пылью забвения или скрыты в таинственной туманности. Но для всех их когда-то единым центром притяжения стал Наполеон Бонапарт – великий завоеватель новых времен.
Военные специалисты признают, что в истории военного искусства ни до, ни после грандиозной и кровавой наполеоновской эпохи не было такой блестящей плеяды полководцев, которые, сражаясь в рядах Великой армии, принесли немеркнущую славу Франции. Этот исторический феномен – несомненная заслуга самого Наполеона, который как никто другой умел угадывать и привлекать на свою сторону людей с выдающимися способностями. В круг его сподвижников и боевых соратников, прежде всего, вошли 26 маршалов, возведенных им в это высочайшее звание в разные годы. Надо отметить, что Наполеон не просто восстановил звание, существовавшее в монархической Франции с XI века, а создал новый республиканский маршалат, рассчитывая на него как на свою опору в армии и государстве. «…чтобы стать маршалом Франции при Наполеоне, – писал российский историк Борис Фролов в книге „Военные противники России“, – недостаточно было быть только храбрым воином и способным генералом (тех и других в наполеоновской армии было предостаточно). Для этого прежде всего необходим был талант выдающегося военачальника. Поэтому звание маршала жаловалось только за особые заслуги. Это чаще всего происходило тогда, когда ликующие звуки победных фанфар, грохочущая дробь армейских барабанов и раскатистые залпы орудийного салюта возвещали о новой славной победе, одержанной императорской армией». Но главное отличие маршалата Наполеона состояло в том, что «производство в маршалы не являлось производством в очередной чин, а означало переход в качественно новую категорию имперских сановников». Им полагались особые почести и титулы. И Наполеон, как известно, «не скупясь награждал отличившихся в битвах своих боевых соратников». Многие из них стали не только маршалами, но еще и титулованными особами – графами, герцогами и князьями.
Первое производство в маршалы состоялось 19 мая 1804 года. Тогда этот чин получили 18 (по другим данным – 14) наиболее достойных полководцев французской армии, в том числе знаменитые Мишель Ней, Иоахим Мюрат, Жан Батист Бернадот и Гильом Брюн. С 1807-го по 1815 год маршальская когорта пополнилась еще 8 одаренными военачальниками. Все они были выходцами из различных социальных слоев. Вот лишь несколько примеров их происхождения, рисующих пеструю картину французского военного истеблишмента времен Империи: Мишель Ней – сын бочара, сбежавший в гусары, Иоахим Мюрат – сын трактирщика и несостоявшийся священнослужитель, Гильом Брюн – начинающий юрист, не ставший писателем, Жан Батист Бернадот – сын юриста, бывший старший сержант, Огюст Мармон – представитель обедневшего дворянского рода, артиллерист и однокашник Бонапарта, Эммануэль Груши – волонтер-революционер дворянских кровей. По своему социальному положению большинство из этих людей вряд ли когда-либо могли рассчитывать на столь высокое звание. Но, как пишет Я. Н. Нерсесов, «эти даровитые люди „от сохи“ чувствовали, что революция, покончившая раз и навсегда со всякого рода привилегиями, протекциями, прислужничеством, открывает широкую дорогу таланту, что ни одна искра дарования не будет затоптана, как это случалось при королевском режиме». Поэтому «неудивительно, что все они любили революцию и эту любовь пронесли через всю свою жизнь».
Разнились между собой маршалы не только родословной. Как справедливо отмечал историк, «все они были совершенно не похожи друг на друга по темпераменту, интеллекту и в различной мере наделены полководческими талантами. Почти все, кто был назначен на высшие должности в армии Наполеона, не имели специального военного образования. Их знания и навыки пополняла сама жизнь».
Несмотря на то что все маршалы своим возвышением были обязаны прежде всего императору, отношение к нему некоторых из них было довольно напряженным. В связи с этим автор книги «Военные плеяды Наполеона и Александра» Михаил Лускатов пишет: «Конечно, соратники Наполеона были разного калибра и разной степени профессионального таланта. Суровые события того времени расставляли все по своим местам. С некоторыми выдающимися военными деятелями Франции Наполеону не удалось наладить сотрудничество, как, например, с Моро. Бернадот лишь формально принадлежал наполеоновской плеяде – его поведение в делах часто бывало двусмысленным, а кончил он тем, что повернул свой военный дар против собственной страны и друзей по оружию». К сожалению, такой же упрек можно адресовать и некоторым другим знаменитостям из «созвездия Наполеона»: предавшим императора Нею, Мюрату, Мармону или не оправдавшему его надежд Груши.
Отдельные военачальники были с ним рядом в дни побед и предпочли отойти в сторону в горькую годину поражений. А ведь, по мнению российских историков М. Белоусовой и В. Рохмистрова, даже после отречения и знаменитых «Ста дней» у Наполеона еще был шанс вернуть Империю, если бы только рядом с ним оставались верные соратники его «созвездия»: «В том безнадежном положении, в котором он оказался в 1814 году, он действовал с азартностью игрока, поставившего на кон сразу все свое достояние. В таких условиях все конгрессы, переговоры и мирные передышки означали для него лишь еще одну возможность собраться с силами. И он действительно мог бы выиграть, если бы не одно обстоятельство. Если бы игра ва-банк устраивала и его сподвижников. Ради него никто из них не хотел терять полученного благодаря ему».
С этим можно согласиться лишь отчасти. Ибо в историях маршальских измен и предательств, просчетов и ошибок все гораздо сложнее и загадочнее. Не все можно объяснить нежеланием расстаться с покоем и благополучием. Да и сами историки понимают это, когда пишут о конкретных людях: «И, возможно, многие согласятся, что история слишком несправедливо осудила Мармона. Однако история его поступка, окончательно выбившего почву из-под ног у всех остальных героев драмы, была воспринята современниками событий совсем иначе, нежели история поступков Нея и Мюрата, также „предавших“ своего великого повелителя. В середине XIX века французы обливались слезами, наблюдая на сцене парижского цирка „Олимпик“, как доблестный Мюрат среди ужасного дыма и грохота вновь берет Бородинский редут и как в конце этой грандиозной героической пьесы короля Мюрата ведут на расстрел. Его отступничество все стараются представить всего лишь ошибкой, совершенной под влиянием коварной сестры императора Каролины».
