Кабинет. По стенам – картины. В кабинете беспорядок. Инспектор, Сержант, Доктор Чепмен и Мистер Зильберштейн смотрят на лежащее в центре неподвижное тело.
Инспектор. Что вы об этом думаете, сержант?
Сержант. Мертв?
Инспектор. Не исключено. И это было бы крайне неприятно.
Сержант. Плохая примета, сэр?
Инспектор. Точно. До конца смены еще двадцать минут. И значит, это наша головная боль. А так бы Хоукс занимался, а я бы присоединился к ребятам в пабе.
Сержант. А может, он еще жив? Просто без сознания? Может, еще протянет?
Инспектор. Неотложка приедет не раньше, чем через полчаса… А вы умеете оказывать первую помощь, сержант?
Сержант. Думаю, я мог бы попробовать, сэр. На курсах парамедиков что-то такое нам давали. Я, правда, все это время красил сарай суперинтенданту. Но… Кажется, надо положить его лицом вниз, животом на колено, укутать теплым ноги и наложить жгут или шину, не помню куда. Потом надо вроде делать ему массаж и вдувать в него воздух. Да, сэр, и вытащить ему язык, чтобы не запал.
Инспектор. Жгута у нас нет. Но есть насос в машине. А язык у него и так вывалился. А вообще, это мысль… Так, сержант, действуйте!
Доктор Чепмен. Подождите! Что вы делаете?! Он уже около часа как скончался!
Инспектор. Вы кто?
Доктор Чепмен. Врач.
Инспектор. Ветеринарный?
Доктор Чепмен. Почему же? Семейный.
Инспектор. С чего вы взяли, что он мертв?
Доктор Чепмен. Ну как же, дыхания нет, пульс ни на запястье, ни на сонной артерии не прощупывается. Зрачки расширены. Я уже проверял.
Сержант. Он пошевелился, сэр! Я видел!
Доктор Чепмен. Остаточная мышечная реакция.
Инспектор. Ерунда. Если шевелится, значит, жив.
Сержант. Наш судмедэксперт, Дарем, рассказывал, что в прошлом году, зимой, к нему в лабораторию привезли найденный в канаве возле паба труп. Тот тоже вскоре стал шевелиться. В сторону выхода. Едва поймали его почти в дверях. Он даже успел нашевелить на себя штаны. А на секционном столе шевеление только усилилось. Поэтому его пришлось связать, да еще и удерживать двум констеблям, пока вскрытие не закончили.
Инспектор. Проклятье! Ну да ладно. Будем надеяться, что смерть наступила от естественных причин.
Сержант. Например, от старости, сэр?
Инспектор. Сколько ему было лет?
Доктор Чепмен. Пятьдесят пять.
Инспектор. Отлично. Самый возраст.
Доктор Чепмен. Для старости?!
Сержант. По телевизору говорили, что первобытные люди старели очень рано. Уже в тридцать у них выпадали зубы, волосы и прямая кишка. Так что соплеменники сбрасывали их со скалы в море или скармливали своим детенышам.
Доктор Чепмен. Сейчас двадцать первый век, сержант! В цивилизованных странах люди доживают до восьмидесяти.
Инспектор. Вот именно, доживают. Кроме того, вам ли не знать, доктор, что беспорядочный и нездоровый образ жизни может преждевременно состарить любого, даже самого цивилизованного человека.
Доктор Чепмен. Это не про мистера Бриджстоуна. Не про него. (Кивает на труп.)
Сержант. А еще, сэр, человека очень старит седина, темная одежда и груз забот.
Инспектор. Вы ведь тут не случайно, доктор? Знали покойного?
Доктор Чепмен. Да, я наблюдал его пять лет.
Инспектор. Он болел чем-нибудь? Чем-нибудь смертельно опасным? Рак, СПИД, туберкулез?
Доктор Чепмен. У него была желчнокаменная болезнь. Уже много лет. И уверяю вас…
Инспектор. Жаль.
Доктор Чепмен. Жаль?
Инспектор. Жаль беднягу. Такой тяжелый недуг. Годы мучительных страданий наверняка измотали его. Истощили жизненные силы. И вот вам закономерный исход.
Доктор Чепмен. Да не страдал он… С чего вы взяли? И, вообще, при этом заболевании…
Сержант. Я так думаю, сэр, он умер скоропостижно. Внезапно.
Инспектор. Почему?
Сержант. Во-первых, сэр, не похож он на хронического тяжелого больного. Те обычно изможденные, а этот хорошо упитан. Те обычно умирают или в больнице, или в постели, с судном. А этот в рабочем кабинете, вон, с кистью и красками. Что-то рисовал. Да и лицо у него удивленное. Смотрите, как глаза выкатил. Полагаю, сэр, что смерть застала его врасплох.
Инспектор. Верно подмечено, сержант. Тогда примем за рабочую версию, что это либо инфаркт, либо инсульт… или, там, заворот кишок.
Доктор Чепмен. Глупости!
Инспектор. Это еще что такое?!
Доктор Чепмен. Простите, инспектор. Я хотел сказать, что вы ошибаетесь.
Инспектор. Неужели?
Доктор Чепмен. Конечно. Да вы взгляните сами: лицо синюшное и ногти, опять же, да и кровоизлияния в склерах.
Инспектор. Где?
Доктор Чепмен. В соединительно-тканной оболочке глаз. Все признаки асфиксии.
Инспектор. Чего?
Сержант. Доктор говорит, что он задохнулся, сэр.
Инспектор. Н-да… Ну, тогда, сержант, запишите так: сегодня, примерно в 20.00, в доме номер 12 по Чесворд-стрит с мистером Огастесом Бриджстоуном произошел несчастный случай…
Доктор Чепмен. Какой еще несчастный случай?!
Инспектор. Самый типичный. Бытовой. Рядовой такой случай. Большая трагедия для семьи и близких. Что вас не устраивает?
Доктор Чепмен. Да как вы себе представляете, это могло произойти?!
Инспектор. Как вас зовут, доктор?
Доктор Чепмен. Чепмен.
Инспектор. Разочаровываете, доктор Чепмен. Я вам сейчас навскидку могу десяток возможных вариантов назвать, как человек может задохнуться. Он может вдруг поперхнуться хлебом, там, мясом, сыром, захлебнуться чаем, пивом…
Сержант. Виски.
Инспектор. Виски – нет. Если только зерновым. Затем водкой, молоком, затем… затем снова пивом, затем, конечно, рвотой…
Сержант. В соседнем графстве в прошлом году, сэр, леди Давенпорт насмерть захлебнулась слезами, когда у нее на глазах пьяный садовник на спор откусил голову ее канарейке.
Инспектор. Точно, сержант.
Сержант. А еще, сэр, я читал, что можно задохнуться от счастья, возмущения и зависти.
Доктор Чепмен. Что вы такое городите?!
Инспектор. Полегче, доктор. Вы, должно быть, забыли, что троюродная племянница покойной королевы, герцогиня Сосбери, задохнулась от смущения, когда у нее на балу спустились подвязки и слетели юбки. Ее, правда, несмотря на ее почти восемьдесят лет, откачали, но, вот, двое рядом находившихся впечатлительных джентльменов насмерть задохнулись от смеха.
