Прошел год…
Роговцев проснулся от ощущения полной разбитости.
– Странно – подумал он. – Вроде спал восемь часов, а чувствую себя, будто был на дежурстве трое суток.
Дискомфорт нарастал с каждой минутой. Стало возникать чувство беспричинного волнения.
– Что-то должно произойти – стучало в голове Николая Ильича. – Так сегодня ровно год с момента, как мы расправились с плимцами – вспомнил Роговцев, и немного успокоился.
– Видимо память, дала сильнейший сбой в психике – решил Николай и стал готовить завтрак.
С момента победы над инопланетными захватчиками, прошел уже год. Но, Роговцев никак не мог забыть те несколько дней, которые держали в напряжении всех участников событий.
– Даже Альфред, со своей ампутированной рукой успокоился, а я… – думал Роговцев. Его больше всего волновало, что чип, который был установлен Тэлманом и его учениками, мог в той или иной степени повлиять на здоровье. На некоторое время, Николай Ильич забыл о его существовании, но последние два месяца, с завидной регулярностью его мозг усердно стал напоминать о его способностях.
Роговцев стал видеть болезни своих пациентов. Всё, из чего состоит человеческий организм, Роговцев видел во всех красках. Поначалу это пугало, но чем больше он видел людей изнутри, тем меньше обращал на это внимание.
– А, и впрямь, может ну ее, эту хирургию – думал Роговцев. Сниму кабинет и буду за деньги людям диагнозы раздавать, без всякой дополнительной аппаратуры.
Но хирург, на то и есть хирург, тем более такой талантливый, как Роговцев, что без работы ему просто не выносимо. И когда он думал, что больше не станет в его жизни операционной, ему становилось тоскливо, и мысль покидала его голову сама по себе.
Николай Ильич неторопливо позавтракал, собрался и пошел на работу.
Проходя через парк, он вспомнил, как впервые увидел маленького котенка, который впоследствии помогал ему в борьбе с инопланетянами.
– Интересно, как там, мой Мурзик? – подумал Роговцев.
Вот уже полгода это отважное животное проживало у профессора Комракова на территории обсерватории. По истечении нескольких месяцев, Роговцев понял, что с его ненормированным рабочим днем, котенок, который заслуживал бережного к себе отношения, порой сутками находился один дома и тогда, Николай Ильич предложил ему пожить у Степана. Мурзик, поначалу обиделся на Николая Ильича. Он перестал его встречать с работы, не приходил к нему, когда Роговцев его звал. Но, в конечном результате они все-таки приняли обоюдное решение, что котенок поживет у Комракова, всего месяц.
Спустя две с половиной недели, когда Роговцев приехал в обсерваторию, чтобы повстречаться с котенком, Мурзик заявил, что он не поедет снова к Николаю Ильичу, потому что ему здесь больше нравится.
Когда Мурзика привезли к профессору Комракову, то он стал всеобщим любимцем. Каждый норовил его погладить, а чаще всего его подкармливали. Так, за несколько недель, из маленького, щуплого котенка, получился вполне упитанный и вальяжный кот. Когда Роговцев увидел своего четырехлапого друга, то понял, почему тот, отказался ехать в квартиру к Роговцеву. Николай Ильич посокрушался, но согласился с тем, что такой заботы и такого питания, этот короткошерстный красавец у него не получит.
– Я буду тебя навещать – сказал Роговцев.
– Хорошо – с достоинством проговорил Мурзик и степенно, размахивая кончиком хвоста в разные стороны, горделиво, пошел во двор обсерватории, на прогулку.
Вот и сегодня утром, когда Роговцев заехал к другу в обсерваторию, Мурзик, лишь мельком одарил Николая своим вниманием и побежал по своим кошачьим делам.
Вспомнив это, Роговцев покачал головой, глубоко вздохнул и, улыбнувшись, отправился на работу. Подходя к больнице, он уже издалека заметил, что санитары, Костя и Валера, стоят и смотрят на него, махая рукой. Николай Ильич хотел, было, то же помахать им, но в этот момент в голове что-то щелкнуло и перед глазами стало все кружиться. Роговцев остановился, пытаясь прийти в себя, но перед глазами стала появляться пелена и, Николай Ильич потерял сознание.
Костя, увидев, что Роговцев оседает на землю, схватил Валеру за рукав и потащил за собой. Подбежав к Николаю Ильичу, они только и успели взять его под руки, как тут же перед глазами произошел световой взрыв и какая-то сила, стала затаскивать их, в какой-то вихревой поток. Сопротивляться не было никакой возможности, и они отдались судьбе полностью.
– Николай Ильич – услышал Роговцев сквозь какую-то пелену в ушах. В этот же момент он ощутил, как кто-то тормошит его. Роговцев открыл глаза. Голова была чугунная. Перед его взором предстали Костя с Валерой. Вид у них был такой, как будто их, в течение часа, стирали в автоматической стиральной машине, причем с участием функции отжима.
– Что произошло? – спросил Роговцев.
– Не знаем – в один голос отчеканили ребята.
Роговцев огляделся по сторонам и его тревожное чувство, возникшее утром, снова вернулось. Они находились в какой-то пещере. Было темно и неуютно. Ничего хорошего это не сулило.
– Как мы здесь очутились-то? – спросил Николай Ильич.
– Как очутились?! – возмутился Костя, передразнивая Николая Ильича. – Это надо вас спросить.
– Если серьезно, доктор Роговцев – сказал Валера, – я подозреваю, что с вами вообще, лучше не сталкиваться. Ведь просто рукой помахали и снова, на тебе. Да вас, просто притягивают неприятности, причем с каким-нибудь приключением.
– А все же, где мы? – уже серьезно спросил Костя. – Опять, наверное, благодаря вам, на каком-нибудь космическом корабле?
– Да нет – ответил Роговцев, – судя по пещере, мы на земле.
– На какой, скажите? – истеричным голосом спросил Костя.
– Ну, на какой-нибудь – с иронией и, одновременно с волнением, ответил Николай Роговцев. – Надо просто мне встать и, выйдя из пещеры, мы все сразу и успокоимся.
Роговцев с трудом встал. Голова кружилась, но он взял себя в руки и пошел к выходу. Ребята, как послушные и преданные собачонки посеменили вслед за ним, держась за подол его пиджака.
Выйдя из пещеры, Роговцев немного постоял, чтобы глаза привыкли к солнцу. Дорога казалась зеленой. Когда зрение сфокусировалось, Николай Ильич вскрикнул. Валера с Костей, так же стояли как истуканы. В глазах у них доминировал страх и ужас. То, что увидели Роговцев и компания, не поддавалось осмыслению. Дорога из пещеры, действительно была зеленой, но только состояла она из, то ли нефрита, то ли малахита. По краям, так называемой дороги, все пространство было покрыто мелкой зеленой травой. Но этот зеленый цвет, был с оттенком перламутра. Оглядев просторы, вся компания, уже не сомневалась, что попала в очередную переделку.
