– Мысли снова разбегаются. Не понимаю, в чем дело.
Анна не отрывала растерянного взгляда от курсора, мигавшего на пустом вордовском листе.
– Малыш, не нервничай. В твоем положении это очень вредно. – Тим осторожно развернул к себе офисное кресло, в котором сидела жена, и обнял ее за плечи.
Удобное кресло из черной экокожи он купил ей пару лет назад со словами: «Вдохновение – это прекрасно, но я не хочу, чтобы оно тебя покалечило». Когда творческий процесс был в разгаре, Анна всегда ерзала, раскачивалась, пару раз упала вместе со стулом. Но сегодня вот уже полчаса сидела неподвижная, точно статуя.
– Я не могу ничего написать. – Анна готова была расплакаться. – Такого не было никогда! Никогда, понимаешь?! Я писала в больнице после аппендицита, как только смогла держать ручку! Писала после папиных похорон! Писала, сколько бы ни было дел… Почему я больше ни на что не способна?!
– Солнышко, не кори себя. Может, сейчас период… не совсем для этого.
– Ну конечно. Значит, теперь все? Пока не родится ребенок, я не выжму из себя ни строчки? – огрызнулась Анна. – А после что?
Она крайне редко повышала на мужа голос – только когда была действительно взволнована.
– Я знаю, как это важно для тебя… – ласково начал Тим.
– Не представляешь. Для меня это… весь мир.
Он кивнул и, наклонившись, поцеловал ее.
– Не переживай, твой мир никуда от тебя не денется. Давай поужинаем под приятную расслабляющую музыку, поболтаем о чем-нибудь отвлеченном, а потом попробуешь снова. Я разогрею еду.
– Да. Спасибо тебе, – потерянно и устало произнесла Анна.
После ужина она вернулась за ноутбук. Тим прилег на диван, включил себе кино в наушниках, но то и дело отвлекался от разворачивавшегося на экране действия, чтобы посмотреть на жену. Она сидела за столом, печально сгорбившись и поникнув. Лежавшие на клавиатуре руки оставались недвижимы.
«Не этого ли ты так боялась?»
В памяти всплыла та холодная январская ночь. Несколько месяцев назад Тим, чей сон всегда был очень чутким, проснулся от тихого, тщательно заглушаемого звука. Спросонья он не сразу понял, что это плачет его жена. За семь лет, что они были вместе, Тим ни разу не видел ее слез.
– Что случилось?!
Немедленно согнав с себя сон, он сгреб Анну в охапку и прижал к груди.
– Все хорошо… – всхлипнула она. – Просто…
– У тебя что-то болит? Тебя кто-то обидел?
– Нет… это… не обращай внимания.
Домашняя майка, в которой Тим любил спать, быстро пропиталась соленой влагой. Он держал Анну в объятиях еще несколько минут, прежде чем она немного успокоилась и заговорила.
– Мне приснился жуткий сон.
– Ах, сон, – облегченно вздохнул Тим. – Ну, тут ничего страшного, котик. Он сейчас забудется и больше не вернется.
Она подняла на него заплаканное, покрасневшее, но все же красивое лицо с аристократически тонкими чертами.
– Он всегда возвращается. Не приходил уже много лет, но вот опять…
– Что ты увидела? Расскажи мне.
Анна замотала головой.
– Не хочу. Но, поверь, это кошмар. Я видела то, чего боюсь больше всего.
У Тима в голове мелькнуло, что это наверняка каким-то боком связано с писательством. Он не ревновал жену к делу, которое она считала главным в своей жизни – это было бы как ревновать ее к ней же самой. Но иногда то, что книги Анны были до него и, вероятно, были бы после, внушало ему что-то похожее на горечь.
– Я с тобой и защищу тебя в любом случае, – уверенно произнес он.
Она едва слышно обреченно вздохнула. Будто хотела верить, но не получалось.
Через несколько дней они узнали, что Анна ждет ребенка.
Тим очень хотел детей, чего было не сказать об его жене. Она понимала, что младенец заберет много времени и сил, и не была к этому готова.
Муж уже пару лет как перестал затрагивать эту тему. Им было хорошо и вдвоем – Анна стала его семьей, его жизнью. Тим особенно ценил это потому, что до свадьбы у него семьи не было: мать умерла в его раннем детстве, отца он не знал. Приютские мечты о домашнем очаге осуществились лишь много лет спустя, и он не собирался от них отказываться даже под угрозой того, что у него никогда не будет сына.
Беременность стала для будущих родителей полной неожиданностью: Анна пила противозачаточные таблетки. «Ну, вы же знаете, стопроцентной гарантии не дает ни один метод», – развела руками врач.
Мысли об аборте супруги не допускали – оба считали его убийством.
– Если уж этот ребенок решил родиться несмотря ни на что, я приму его с любовью, – произнесла Анна задумчиво, когда они ехали домой от доктора.
– Мы справимся. И я буду заниматься малышом, когда ты захочешь сесть за книгу, – пообещал Тим, хорошо знавший, что может беспокоить его жену (правда, именно в этот раз он не угадал).
– Спасибо тебе, милый. Все будет в порядке, – произнесла Анна с теплотой и тут же отвернулась к окну.
Помогая ей спуститься с подножки при выходе из автобуса, Тим успел поймать взгляд Анны. Встревоженный и… умоляющий. Как будто она молча просила его о помощи.
Но в следующий миг она снова улыбалась мужу и спрашивала, что он хочет сегодня на ужин: котлеты или бефстроганов.
***
Беременность протекала тяжело. Будущая мать чувствовала себя так плохо, что пришлось лечь на сохранение.
Тим проводил долгие часы с ней в больнице, практически наплевав на работу, возвращался домой только поздним вечером, когда медучреждение закрывалось. В один из дней, сидя у постели Анны и держа ее тонкую руку, он невольно вспомнил пару эпизодов из фильмов, где умирающие шепчут любимым последние желания. С содроганием отогнал от себя эти мысли, но жена и впрямь выглядела как тяжелобольная. Под ее глазами залегли тени – неправдоподобно темные, точно нарисованные, цвет лица почти сливался с цветом простыни, даже губы утратили краски. А еще она сильно похудела.
– Я-то переживала, что наберу вес и не смогу согнать! – Анна старалась говорить бодро, однако голос все равно звучал тихо и безжизненно.
Тим попытался подобрать реплику в том же духе, но не смог. Промолчал.
– С малышом все будет замечательно, милый, я чувствую.
– В первую очередь я волнуюсь за тебя.
– А что я? Это обычный токсикоз. Обезвоживание. Капельницы мне помогут, скоро буду как новая.
– Тебя тошнило по пятнадцать раз в день, ты не могла есть и падала в обморок!
– Тсс. Ей только что удалось уснуть. – Анна указала взглядом на соседнюю кровать, где дремала еще одна беременная.
– Не знаю, как ты в таком состоянии умудряешься думать о других.
– Я сейчас, здесь, как раз особенно много думаю о себе. О будущем. О нас. Я уже люблю этого ребенка. Обязательно напишу для него книгу сказок.
