ГЛАВА 1
АНДРЕЙ
Город меня сожрал…
Сожрал, переварил и выплюнул…
Я ехал домой, в Березовку, искренне не понимая, куда, куда всё делось?! Когда я, тот самый восемнадцатилетний «кровь-с-молоком» пропал, растворился в серых буднях.
Потерял жену:
— Да, Андрей! И в отличии от тебя – он не нищеброд! Надеюсь, как порядочный мужчина, ты перепишешь свою долю квартиры на дочь.
Потерял друзей:
— Да ладно те, Андрюха… Ну, с кем не бывает, чо ты бычишь? Я же не специально, сам знаешь…
— Игорь, ты не просто подставил меня! Меня с работы выгоняют, понимаешь?! Мать-мать-мать… у меня ипотека и жена в декрете!
— Ну, в чем-то ты и сам виноват! Если бы ты меня послушал…
Удар по зубам угомонил урода, которого я искренне считал другом. Только вот от «волчьего билета» меня это не спасло. Путь в банковскую сферу мне был закрыт на век. И то место, которое я с остервенением выгрызал зубами в столице, мне больше не светит вообще. Если бы я его послушал, я бы сейчас еще и на бабки влетел. А так меня просто «ушли» «по собственному».
С Владом, которого я лично выволок из родной Березовки и поселил на своей первой, съемной квартире, терпеливо ожидая, пока он найдет работу и устроится, все произошло еще раньше и еще проще:
— Ты понимаешь, сейчас я не могу вернуть эти деньги. Машина сжирает все, и у меня же ипотека!
— Влад, а мы с Танюшкой даже ипотеку взять не можем. А я ребенка жду, понимаешь? Ты же божился вернуть через полгода! Ну, блин, продай тачку, в конце концов. На кой ты ее вообще брал?!
После этого он сменил номер. Пришлось принять меры. Деньги я получил, конечно, но «осадочек», как говорится, остался.
Доктор развел руками:
— Я не господь Бог, Андрей Петрович… Увы…
— Сколько? – голос у меня предательски дрогнул, пришлось откашляться.
— Я не господь Бог, Андрей Петрович – повторил доктор. – Три, может, четыре месяца. Конечно, случаются и чудеса…
На свадьбу дочери я успевал. Это хоть немного, но поддерживало меня и не давало сойти с ума. Съездил, оформил завещание. Напился…
Решил привести дела в бизнесе в порядок. Сплавил работу на прорабов, перетряс все бумаги, оплатил все долги. Выдал премии – люди не должны пострадать. Нашел новый, отличный заказ – строительство не прекращается даже в кризис. Стал подыскивать, кому можно продать.
Точку во всем этом поставила Ленуська - моя солнечная девочка, моя маленькая принцесса:
— Пап, ну свекор обещал нам квартиру на свадьбу подарить. На свадьбе у Мишки папа и мама будут. Они не простые люди, ты же знаешь. Если ты придешь, Витасик уже не сможет присутствовать, это же неприлично! Он хоть и отчим, но так уж получилось, что когда мы с Мишкой родителей знакомили, мама с собой Витасика взяла. Он же ей муж! И Мишкины родители думают, что у меня нормальная семья и Витасик мой папа! Если сейчас ты объявишься… ну, это будет совсем некрасиво!
— Лен, я подарил тебе полквартиры, еще когда разводился с твоей мамой. На совершеннолетие я подарил тебе отдельную квартиру. У тебя удобная однушка в хорошем районе, своя собственная и половина в родительской.
— Пап, но новую можно будет сдавать, понимаешь? Да кто откажется от лишней квартиры в Москве?! И мы обязательно с Мишей заедем к тебе после свадьбы в гости! Ну конечно, не сразу – его предки купили нам путевку на Мальдивы! Но после медового месяца, обещаю!
Город меня сожрал, переварил и выплюнул…
Старый потрепанный «Форд» заворчал, недовольный ухабами и проселочной дорогой. Он был моей самой первой и самой любимой машиной. Даже когда я пересел за руль новенького салонного джипа, у меня просто не поднялась рука продать Фордик.
Иногда, когда настроение становилось совсем паршивым, я выгонял его из гаража, покупал в Макдаке какой-нибудь огромный бургер, выезжал из душной загазованной Москвы и просто гнал в ночь – для успокоения взбудораженных нервов, для настроения, для воспоминаний о времени, когда всё ещё только начиналось.
Ничего, он уже столько лет возит меня, что потерпит еще немного. Похоже, свою машину я знаю значительно лучше, чем людей, которые окружали меня в жизни. Я криво ухмыльнулся и отвел глаза от зеркала. Мое новое завещание станет для всех не самым приятным сюрпризом. И оспорить его никто не сможет – не зря я столько лет учился на юриста.
Последняя горка, и показалась Березовка. На душе потеплело – я всегда любил бывать здесь. Когда еще были живы родители, я приезжал с женой и Леночкой. Батя встречал меня медвежьими объятиями:
— Совсем отощал в своих столицах! Пошли скорее, там банька готова, да и мать вкусностей настряпала…
Запустение в Березовке началось еще при его жизни. Сейчас здесь меньше двадцати жилых домов, где коротают свой век старики. Хорошо, хоть электричество сохранилось. А старый мой дом ветшает.
Я вышел из машины, перекурил и начал отрывать доски с дверей и наличников, прибитые лет десять назад на совесть.
Устроился я, в целом совсем неплохо. Отмыл дом и мебель. Перебрал уцелевшие кастрюли и чашки-ложки выбрал что покрепче и отчистил. Ночевал на старой кровати родителей. Вынес сопревшую перину и ветхие подушки на задний двор, прошелся тряпкой по изрядно проржавевшему изголовью.
Мама очень любила эту кровать, и при ее жизни никелированные шарики на изголовье и в изножье всегда блестели. На толстенной перине возвышалась гора подушек, которые она прикрывала белоснежной тюлевой накидкой.
Я же просто бросил на нее привезенный из города толстый поролоновый матрац и легкое одеяло с такой же невесомой подушкой и, застелив новый комплект белья, каждый вечер ворочался, слушая скрипы слабо натянутой пружинной сетки. От старости кровать сильно провисала, и спать удобно можно было только в «позе зародыша». Но, как ни странно, высыпался я гораздо лучше, чем в городе, где у меня была довольно роскошная спальня с лучшим ортопедическим матрацем.
В соседней деревушке не так давно появилось фермерское хозяйство. Два-три раза в неделю гонял туда за молоком. С ухмылкой вспоминая свой московский снобизм и сцены, когда возвращал шикарный стейк только потому, что мне казалась неправильной степень прожарки, я периодически обугливал отличную фермерскую свинину на допотопной двухконфорочной плите, оставшейся от родителей. И ничего, хуже мне не становилось, просто обрезал подгоревшие места и даже не помер от собственной стряпни! А потом и приноровился готовить простецкую еду.
Первое время за хлопотами я даже не замечал, как быстро угасают силы. Боли меня особо не мучали, да и запас лекарственной наркоты у меня был приличный. Я потихоньку вырубал заполонивший сад кустарник, подлатал крышу, поправил подгнившее крыльцо и спалил на заднем дворе весь накопившийся за годы мусор, обломки какой-то неопознанной мною мебели и кучу сгнившего тряпья, бывшего раньше одеждой и бельем родителей.
