Посвящается детям, живым и мёртвым, которым на собственной шкуре пришлось испытать то, о чём президент и господа из властных структур знают только понаслышке.
Павшим – добрая память! Выжившим – здоровья и долголетия!
Многие уверены, что после смерти человека ничего не остаётся. Тело разлагается и гниёт в земле, а души просто не существует. Они считают, что душа – это выдумки философствующих людей, тех, кому хочется остаться на этой бренной земле, в этом мире, в сознании и памяти живущих и продолжающих жить всё новых и новых поколений.
Но, в последнее время, всё чаще и чаще появляется информация о каких-то, зарегистрированных очень чуткими современными приборами, сигналах оттуда, из загробного мира, в которых ушедшие сообщают нам какие-то подробности их прошлой, земной, жизни или предупреждают нас об угрозе новых, ещё более жестоких катастроф, когда может взорваться доведённое до отчаяния сознание живущих… Дикости и человеконенавистничеству нет предела. Это доказывали нацисты, это продолжают доказывать нам террористы и камикадзе из самых разных стран…
Так случилось, что я оказался в числе заложников. Всё произошло так неожиданно и так быстро, что скрыться с места происшествия мне не удалось. И не только мне. Вокруг меня было несколько сотен человек. Большинство из них были школьники. Но было много и родственников, которые пришли порадоваться за своих чад. Сначала на всех лицах светились улыбки, но теперь у всех, также, как видимо и у меня, были испуганно-удивлённые лица. Никто не предполагал, что такое возможно, что такое может когда-нибудь произойти. До сих пор мы видели такие большие группы вооружённых людей только на военном параде или в кино.
Сначала, когда солдаты выпрыгивали из машины, все подумали, что они хотят проверить – «не заминирована ли школа?». Но, когда они окружили всех нас и заставили сдать сотовые телефоны, стало ясно, что это бандиты. Николай Михайлович, учитель труда, сказал им, что воевал и был ранен в Афгане, но никогда не выполнял дурацких распоряжений… Раздалась короткая очередь из автомата, Николай Михайлович упал и всё его тело задёргалось в конвульсиях, а изо рта ручьём потекла кровь.
На это было очень страшно смотреть. Было трудно понять – как за десять минут весёлая и праздничная школьная линейка превратилась в кровавое лобное место. Хотелось броситься на бандитов, отнять у них оружие, но все понимали, что если это сделать, то можно, с дыркой во лбу, оказаться в луже крови, рядом с Николаем Михайловичем.
Бандиты заставили всех идти в спортзал, а по дороге бросать в одну кучу все свои вещи: портфели, рюкзачки – всё, что было в руках. Тех, кто не хотел выбрасывать вещи, они били прикладами автоматов по спине, или по голове.
Передвигаясь в толпе, вместе со своим классом, в сторону спортзала я подумал: – как бы сообщить папе и маме, что я попал в такую дурацкую ситуацию. Краем глаза я успел заметить, что за углом школы мелькнуло несколько фигурок – видимо это те люди, которые поняли, что здесь творится что-то неладное и пустились наутёк. Они, конечно, расскажут всем, что школа захвачена бандитами… Если бы не отобрали сотовый, то я успел бы набрать эсэмэску и отправить её отцу. Отец у меня храбрый. Он соберёт всех родственников, друзей и соседей, и придёт к нам на помощь. В этом я уверен.
От неожиданного удара потемнело в глазах.
– Куда прёшь! Вырос уже, здоровый, как бык, а идти прямо не можешь! О чём размечтался? Прибегут вас спасать?… Щас!.. Не нужны вы никому… Приехали доблестные армейские части и школу уже берут в оцепление. Это они умеют. Так, что даже мышь в сторону школы не пробежит… И через полчаса по всем каналам будут взахлёб врать, что в городе Энске захвачены в заложники два десятка учеников. А ну, скажи мне – сколько в вашей школе учеников?
– Думаю, что не меньше тысячи.
– Вот. Ты соображаешь. И математику знаешь. Ведь, в школе около 30 классов. Да ещё мамки, бабки и дедки.
Через 15 минут спортзал был битком набит людьми. Бандиты начали монтировать какие-то устройства и протягивать какие-то проводки. Все поняли – они нас решили заминировать. Если будем много дёргаться – просто взлетим все на воздух, и всё.
Тысяча человек. Много это или мало? Хорошо это или плохо? Когда в спортзале стало жарко – и не осталось воздуха – все всё поняли. Единственная надежда, которую давала такая численность, это надежда, что быстрее придёт какая-нибудь помощь…
– Я хочу в туалет, – раздался голос девчонки-третьеклассницы, где-то недалеко от меня.
– Так что же тебе мешает? Тебе мало спортзала? Это теперь тебе и туалет, и столовая, и спальня. Универсальная комната. Даже спортом можешь заняться с подружками, – ухмылялся один из бандитов, – только в кольцо мячик не бросай, туда мы сейчас подвесим 5-килограммовую мину-растяжку. Потянет кто-нибудь за леску, чтобы открыть окно, и все окажутся на том свете…
– Так что же мне делать? – не успокаивалась девочка.
– Делай что хочешь, но если ты через минуту не закроешь свой рот, то получишь пулю в лоб.
Бедная девочка. Ей ничего не оставалось, как сесть и пописать прямо на пол. Так к жуткой духоте прибавился ещё и резкий запах мочи.
– Я разрешаю всем раздеться до трусов! – сказал вдруг один из бандитов, – Одежду положить перед собой, мы её соберём и выкинем.
В зале поднялся шум негодования. Женщины и девочки не готовы были выполнить такой приказ. Но бандит начал стрелять в потолок и страх пересилил стеснение. С глазами полными стыда и ужаса они снимали с себя нарядные платья, юбки и брюки.
Делать нечего. Может действительно будет полегче дышать, если раздеться. Я читал в книгах, что кожа человека тоже умеет дышать. Я разделся и стал думать о своей собаке. О ней всегда приятно думать, а когда тяжело – вдвойне приятнее. Я представил себе, как моя любимая Линда, из породы ротвеллер, спешит ко мне на помощь вместе с отрядом из родителей, родственников и других, смелых и порядочных людей. Я представил себе с какой яростью и наслаждением она разгрызала бы шеи этим бандитам, когда поняла бы, что это мои враги. Уверен, что она не пощадила бы себя… Но, увы – она далеко от меня сейчас, и не слышит меня, хотя наверняка уже чувствует, что я в опасности. Собаки как-то умудряются догадываться об этом. Может быть они слышат наши внутренние голоса, читают наши мысли на расстоянии?… Я вспомнил, что не накормил её утром, и не вывел погулять. Возможно она тоже сейчас хочет писать. Но она никогда не сделает этого в квартире. Она может терпеть по 10–12 часов, и потом будет выть и метаться, но будет терпеть из последних сил.
