Я получил сии замечания при следующем письме:
М<илостивый> Г<осударь>, М<ихаил> П<етрович>. Вы желаете, чтобы замечания мои на Историю Государства Российского, сочиненную Г. Карамзиным, помещал я в Московском Вестнике; но начало их уже издано прежде и 1822 и 1823 годов, в Вестнике Казанском;[1] а потому продолжению без начала быть в журнале вашем неудобно. И так не соблаговолите ли начало сие издать вновь? Тем более, что оно мною пересмотрено и исправлено. Предоставляя вам на то полное право и препровождая здесь новую рукопись упомянутых замечаний, для напечатания, имеет честь быть и проч.
Николай Арцыбашев.
Сентября 22 дня 1828 года
Цивильск.
История государства Российского заключает в себе еще множество предметов, которые требуют подробнейшего рассмотрения, объяснения, исследования. По времени, в которое она писана, когда материалы не были приготовлены критически, – невозможно и требовать, чтоб было иначе. Еще много, много лет пройдет, пока нам нельзя будет иметь совершенной Истории в таких пределах, какие положил себе Карамзин, хотя бы родился человек, имеющий все способности, нужные для этого подвига. Смотря на Историю Карамзина в отношении к исторической критике, ее можно в некотором смысле назвать указательницею задач, которых разрешение необходимо для будущей истории. Друзья истины и науки должны желать, чтоб задачи сии разрешались более и более и чтоб мы таким образом скорее узнали великое свое отечество. С сею целию просил я у Н. С. Арцыбашева замечаний на сочинение историографа. Кто имеет право делать такие замечания более человека, который двадцать пять лет, отшельником, занимается российскою историею, и так коротко знаком с нашими летописями?[2] Я приношу ему здесь усердную мою благодарность за исполнение моей просьбы. – Безусловные почитатели Карамзина вознегодуют на меня за помещение замечаний. Вот мой ответ: никому на свете не уступлю я в почтении к незабвенному нашему писателю, в признательности к великим, полезным трудам его; но самым лучшим доказательством таких чувствований, как журналист, почитаю распространение суждений об его Истории, основанных на основательном изучении, суждений, которые, и непосредственно, и посредственно, могут расширять пределы науки, указывать соотечественникам новые стороны, с которых они должны смотреть на важное творение.
Еще одно слово: в предлагаемых замечаниях есть несколько выходок, лично относящихся к Карамзину, писанных как будто бы не с хладнокровием, – они мне не нравятся: я почитаю обязанностию сказать это так же откровенно, как и все вышепредложенное. М. П.[3]
<…>
По заглавию Истории государства Российского следовало бы думать, что сия книга принадлежит нашему отечеству[4], но это заглавие значит, что в ней повествуется о государстве Российском. Расположение ее занято, кажется, от Юма:[5] она разделена так же на главы, пред началом коих выставлены краткие перечни без означения тех страниц, где описано какое-либо происшествие. Сим затрудняется чрезвычайно желающий в ней нечто приискать. Английский дееписатель исправил, однако же, свою ошибку, присоединив к сочиненной им Истории всеобщее показание (general index); нашему того сделать не удалось; следственно, он более затрудняет читателей, чем некоторые из его предшественников[6].
Слог в Истории государства Российского, хотя более провозглашателъный, нежели исторический; но местами довольно ясен, плавен, неподобозвучен и мог бы назваться отличным, если бы не встречалось в нем чужеземных выражений[7], также множества слов напыщенных[8], язвительных[9], иностранных[10] и лишних проименований[11]. Сочинитель хотел, кажется, прельстить ими любителей скорого чтения и, может статься, успел в своем предприятии.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
