Посвящается
Александру Александровичу Карпачеву
в знак признательности за моральную поддержку, оказанную автору во времена тяжелые и подлые…
Известно, что «чувства человека зависят от того, как он истолковывает события» [1], а от чувств, в свою очередь, зависит его поведение. Следовательно, если мы хотим изменить поведение, нужно мочь изменить истолкование того, что мы воспринимаем.
А зачем мы вообще что-то воспринимаем?
Оказывается, восприятие важно, прежде всего, потому что оно обеспечивает выживаемость. Восприятие это не только осознаваемый психический образ, являющийся воплощением наличествующего психического напряжения, но и интегральный показатель, в котором присутствует с одной стороны информация о внезапно возникшем изменении в окружающей среде, а, с другой стороны, информация о внезапно возникшем изменении во внутренней среде. Последнее, к тому же, представляет собой еще и явление дестабилизации гомеостаза. Поэтому, вполне можно сказать, что восприятие – это и констатация нарушения постоянства внутренней среды, нарушения, автоматически влекущего за собой оценку значимости произошедшего, а там и переживание эмоции – реакции на оценку, в связи с состоянием реактивированной потребности. И, конечно же, истолковав произошедшее именно таким образом – как нарушение постоянства внутренней среды – человек испытывает по этому поводу определенные чувства, побуждающие его совершать определенные действия.
напряжение → оценка ущерба → эмоция → действия
(Полагаю, что будет уместным высказать уточняющее предположение о том, что есть первичная, инстинктивная оценка – констатация физиологической разницы между должным и сущим, и эмоция – переживание значимости этой разницы, а есть оценка и эмоция второго уровня, в основе которых уже не физиологические показатели, а психические – значения, представляющие собой сигналы, т. е. условные знаки этих показателей).
Таким образом, субъективная жизнь индивида начинается, что следует из выше изложенного, с восприятия внезапно возникшего напряжения, которое врожденным механизмом – инстинктом самосохранения – распознается как однозначно нежелательное, и подлежащее устранению.
Со временем, по мере того, как человек начинает осознавать себя в качестве субъекта деятельности, он все более и более научается уже сам не только определять свои состояния, требующие коррекции, но и заблаговременно обнаруживать в окружающем мире условные знаки – предшественники факторов, и истолковывать их, как таящих в себе угрозу. Человек становится способным к оценке.
Оценка – это процедура установления стоимости и значимости чего-либо.
Стоимость или, иначе говоря, цена – размер расходов, которые предстоит сделать.
Значимость – признак, указывающий на наличие значения, и поэтому на наличие смысла чего-либо.
Оценка выражается в форме соответствующего утверждения, т. е. суждения. Суждение, в которое человек верит, представляет собой убеждение.
Существует, по крайней мере, два вида убеждений:
1. Убеждение, с помощью которого человек истолковывает событие, участником которого ему случилось быть, и свои ощущения, возникшие в связи с этим событием. Как результат данного истолкования, возникает чувство. Например, чувство страха.
событие → убеждение → страх
Причем, убеждение является не прямой реакцией на ситуацию, но реакцией, пострадавшей от информационных аберраций, вызванных совокупностью чувственно окрашенных знаний, коими к тому моменту человек уже располагает. Содержание информационного багажа – опыта – может быть, конечно же, как лично выстраданным, так и усвоенным в процессе социализации.
Человек видит не то, что он видит, а то, что представляется ему на экране его восприятия – репрезентацию мира, в котором он живет [2].
2. Убеждение, которое определяет выбор средств устранения чувств, являющихся результатом истолкований, и которое, в свою очередь, образует новое, только теперь уже предвкушаемое чувство.
страх → убеждение → чувство расслабления
У человека пьющего данное убеждение выступает как питейное. «Питейное убеждение, – писал в свое время ленинградский ученый, психофизиолог Г. А. Шичко, – твердая уверенность в том, что питье спиртного нормальное, оправданное, неизбежное, важное и даже необходимое в нашей жизни занятие» [3].
Ювелирно точная, научно безукоризненная формулировка! Сердцевина формулировки – «уверенность».
Уверенность – это состояние ума, пребывающего у веры, около веры, рядом с верой. Важно понимать, что в слове «уверенность» заключена позиция, занимаемая нами по отношению к вере. И далее, и это не менее важно, произвести разотождествление: вера и – я, находящийся около.
И поскольку вера не является мною, она лишь – около, то есть и реальная возможность при необходимости сменить одну веру на другую. Вера не затрагивает саму суть человека. У меня есть пальто, но я – не пальто. Вы можете отобрать у меня пальто, я могу купить новое пальто, и я даже могу ходить вообще без пальто, но от этого я не становлюсь иным, – как следует из учения итальянского психолога, основателя психосинтеза Роберто Ассаджоли [4].
Кроме того, если вера признается единственной, она становится вынужденной, а человек – от нее зависимым, поскольку жизнь без веры – невозможна. А зависимость от единственного и единственно правильного, к тому же возведенного в статус исключительного – путь фанатиков.
Г. А. Шичко определил, что «питейное убеждение – твердая уверенность…». Следовательно, наипервейший этап работыпо демонтажу убеждения и должен начинаться с ликвидации этой уверенности.
Разбирая состав слова «уверенность», мы обнаруживаем корень – «вер», который присутствует и в лексеме «вера». «Веру, – писал британский философ Бертран Рассел, – можно определить, как твердое убеждение в чем-то при отсутствии доказательств. Когда доказательства есть, никто не говорит о вере. Мы не говорим о вере, когда речь идет о том, что дважды два четыре или что земля круглая. О вере мы говорим лишь в том случае, когда хотим подменить доказательство чувством» [5]. То есть, то, во что человек пьющий верит, в чем он сегодня уверен, убежден, имеет опору не в аргументах – результатах собственного умственно-житейского труда, а в том, что прихвачено в мимолетном и случайном сопереживании, в чуждых плодах чужого ума. Более того, вера пьющего своими корнями уходит в период доверия, которое мы можем сегодня понимать так же, как оно понималось более ста лет тому назад: доверие – «психическое состояние, в силу которого мы полагаемся на какое-либо мнение, кажущееся нам авторитетным, и потому отказываемся от самостоятельного исследования вопроса, могущего быть нами исследованным» [6].
