Седьмой век после Рождества Христова ознаменовался началом необыкновенного взлета всей арабской культуры.
Выйдя из пределов своей колыбели, точнее – из пределов знойного и песчаного Аравийского полуострова, завоевав при этом огромные территории, – арабы создали могучее государство, объединенное совершенно новой религией, – учением ислама, и, естественно, гибким и всеобъемлющим арабским языком.
Страны, входящие в это объединение, представляли собою так называемый Багдадский халифат, в составе которого оказались земли Ирана, Афганистана, преобладавшие части Средней Азии, Закавказья, отдельные районы Индии, страны Северной Африки, а также значительной части весьма обширного Пиренейского полуострова.
К достоинствам всей арабской культуры следует отнести и то, что все верхи этого многоликого общества предельно творчески усвоили наследие древнего мира – греко-эллинскую культуру, равно – и ни за что не забываемую римскую. А вдобавок, – еще и древнюю египетскую, арамейскую, иранскую, индийскую, китайскую. С участием покоренных ими народов совершили они дальнейшие шаги в развитии мировой цивилизации…
И все же, как ни крути – верти, – особенно великими оказались заслуги арабского этноса перед неувядаемой вечно античностью. Арабы стали своеобразным мостом между нею и современной нам, нынешней цивилизацией.
Овладев древнегреческой философией, главным образом, – учением Платона и Аристотеля, арабы сберегли от забвения также произведения других античных авторов. В первую очередь, – это относится к именам достопамятного до сих пор в истории всего человечества Евклида, Архимеда, Птолемея и прочих, прочих разнообразных авторов…
Они же, базируясь на трудах Гиппократа и Галена, всячески продолжали развивать медицинскую науку, изучать лечебные свойства различных природных веществ, в частности – минералов и других разнообразных материалов.
Девятый-десятый века новой эры характеризуются некоторыми учеными как эпоха подлинного арабского Возрождения. Главными очагами всей арабской культуры на просторах Центральной Азии, для всего, указанного нами времени, – становятся средневековые Бухара и Хорезм.
* * *
Летосчисление в границах всего Багдадского арабского халифата, как и в прочих исламских странах, начиналось с нуля.
За исходную точку отсчета был принят 622 год.
Эта дата связана с весьма знаменательным событием: именно в названном нами году пророк Мухаммед, основатель ислама, оставив Мекку, оказался в Медине.
Тем самым он совершил так называемую хиджру (переселение).
В Медине, к тому времени, находились уже многие арабские мусульмане.
К 370 году по новому арабскому календарю, то есть – к исходу X века (по принятому у нас его соответствию – это будет 980 год), – власть багдадских халифов во многих, подвластных им землям, выглядела уже значительно ослабленной, а то и просто – почти номинальной. Все это полностью относится к просторам необозримой Центральной Азии.
В прославленной Бухаре, к указанному времени, бразды правления всецело находились в руках у эмира Нуха ибн Мансура, представителя очень энергичной и грозной когда-то династии так называемых Саманидов.
А все же власть его над своими подданными не казалась настолько уж прочной, равно, как и власть над этим всем регионом, слишком уж удаленном от по-прежнему могущественного и всесильного Багдада.
Благополучию процветавшего государства угрожали сильные соседи, а в придачу к ним – также воинственные кочевые племена, в любое время готовые погреть руки у чужого костра, а не то и – просто все уничтожающего, почти что – всемирного пожара.
Однако в том же, указанном нами 980 году, случилось величайшее событие для всей мировой науки, значение которого, естественно, еще не могли тогда еще полностью оценить его современники, обыватели самой Бухары.
Летом этого года, где-то на излете необыкновенно знойного августа, в семье ничем не примечательного сборщика налогов по имени Абдаллах, появился первенец – сын, счастливые родители которого тут же назвали Хусайном. При этом, все же надо заметить, что полное имя его, под каковым он вошел в историю мира, звучало Абу Али ибн Абдаллах ибн Хасан ибн Сина.
На латинский же лад – замечательного этого человека станут именовать исключительно просто – Авиценной.
* * *
Сборщик податей считал себя коренным таджиком.
Сам он был уроженцем города Балх, расположенного на крайнем севере Афганистана. Однако в подлинном звучании его настоящего имени наличествует чрезвычайно существенный элемент, который позволяет судить нам несколько иначе о самом этом человеке. Дело в том, что на кондовом таджикском языке слово «сина» означает – «проделывающий отверстия в морских жемчужинах».
Следовательно – предки Абдаллаха, скорее всего, обитали где-то поблизости от необозримых морских берегов, что, каким-то таинственным, непостижимым для нас образом, роднило его с явно приморской нацией, – быть может, даже с прибрежными эллинами, которые довольно приметной полоской окружали все Средиземное море…
