Записка нерождённым героям
Очень странно. Не открывал глаз, но видел сквозь них. Ему казалось, что вокруг звёзды, и в то же время и озеро. Неглубокое, в нём еле можно поместиться. И воздух не нужен. У него будто были сверхсилы на прозрачность и бесконечный кислород в жидкости, напоминающей воду. Он не нуждался в приёме пищи, ему не хотелось есть и спать. Это состояние было чудесно, и в тоже время сводило с ума. Ему чудились голоса.
– Твой… Мы… Тебе…
Эти голоса приводили в ужас, и одновременно и успокаивали. Но, как и всему прекрасному, этому, дарованному небесами, состоянию пришёл конец. Он резко стал задыхаться, отсутствие воздуха заставляло его бороться за право жить. Он начал махать своими на удивление уже видимыми ногами, задыхался, но никак не мог умереть. И в какой-то момент, под чьи-то крики ему стало понятно: что пришла его смерть.
– Сейчас я попаду в лучший из миров! – думал он.
И вдруг появилось ощущение боли. Боль продолжительная, но не резкая, пронзала всё тело. Затем дыхание восстановилось.
– Вот он, лучший из миров.
Но открыв глаза, что-то ярко жёлтое ударило ему в глаза. Перекрыв идеальный воздух, в лёгкие стал поступать отвратительный и грязный кислород. И тут всё стало понятно: из всех прекрасных миров новорождённый мальчик попал на Землю. На эту омерзительную и грязную землю с огромным количеством ужасных людей. Он кричал, орал во всё горло, он молил о пощаде. Своим неразборчивым визгом в подсознании просил, чтобы его убили. Он был готов сам выстрелить себе в голову, чтобы не жить в этом мире, но к сожалению, без чужой помощи покончить с собой ему было невозможно. Оставаясь жить в этом мире, он будет мстить. Мстить за то, что появился на свет, мстить за то, что не умер при родах, мстить за то, что ему даровали нелепое, по его мнению, имя Степан. Но из-за ограниченных возможностей новорождённый только орал, драл себе глотку, пытаясь покончить с собой изнутри, но безрезультатно. Со временем стало появляться неведомое ему чувство усталости. Поэтому иногда Стёпа отключался или как позже ему стало известно, входил в состояние, именуемое сном. Степан рос, и мысль о суициде постепенно угасала, но не покидала его. Очень странная хронология событий. Идеально помня одно, из его головы напрочь исчезало другое. Почему-то ему казалось, что он видит себя со стороны. Он не управляет собой, но полностью ощущает боль и страдания своего персонажа. Кровать… Игра с Отцом…
– Нет! – проорал сам себе в пустоту Стёпа.
Прыжок, кувырок… И вот его персонаж летит своей маленькой головой прямиком на острый стеклянный угол. А смотрящий на это всё Степан ничего не может сделать, он, как призрак, просто летает в кубе вокруг своего персонажа и наблюдает страшную картину. И тут резкая боль заставляет переместиться из третьего лица в первое. Не понимая, что произошло, Степан смотрит сквозь собственную кровь, стёкшую с серьёзного рассечения лба прямо на уже мокрые от слёз глаза. Он видит в кроваво-красных тонах. И видно то ли рыдающую от страха мать, то ли серьёзного от удивления и чувства вины отца. Глаза ребёнка смыкаются навсегда. И вновь болезненный переход в третье лицо. Крики… Кровь… Суматоха… Звонки… Боль… Стоны… Машина… Здание… И вновь первое лицо. Врач не даёт мальчику покинуть этот мир. Странно, Степан не помнит, что было дальше.
– Может, я умер?
Всё размыто, будто жизнь – картина, а её художник смазал часть рисунка. И опять ясная память. Огромный скачок из одного уголка памяти в другой, окончательно запутал сознание. Герой продолжает просматривать отрывки воспоминаний. Первый класс, всё хорошо. Второй день, яркое осознание суровой школьной реальности, уроки, уроки, уроки. Безмятежная жизнь маленького мальчонки подошла к концу, школа берёт своё. Школа высасывает все соки на протяжении обучения и добивает тебя, подбрасывая в класс всё новых и с каждым разом всё более бездушных уродов-одноклассников. Однако в конце твоего обучения все силы и соки возвращаются к тебе в десятикратном размере, а вот потраченные нервы, вымотанные уродами из окружения, теряются навсегда, такая вот плата.
Пока Степан летал в одном из хронологически расположенных уголков памяти, он ощущал какое-то-то странное давление, какую-то странную внутреннюю боль. Пролетая над смазанной памятью, в его голове раздавались душераздирающие крики. Почему-то ничего непонимающий Стёпа начинал плакать, он плакал вечно, и эта вечность проносилась за считанные секунды. Степан был слеп, но видел смутные отрывки, как его унижало окружение, но вокруг никого не было.
– Что происходит? Я переживаю уже произошедшую жизнь?
Стоило ему так подумать, как вдруг эти мысли раздались в глубине мозга криками его матери. И он почувствовал взрыв. Теракт в собственной голове. Каким-то чудесным образом ему удалось открыть глаза. Первое что он увидел – комната. Он знал её, но не мог вспомнить.
– Полёт по обшарпанным стенкам памяти закончился? Это был сон? – промямлил Стёпа, еле дыша и вставая с кровати.
Он ощущал себя взрослой душой, запертой в теле ребёнка. Будто его поместили в чужое и грубое тело, дав наитяжелейшую легенду прошлого в его теперешней жизни. В течение нескольких часов у Стёпы как в состоянии похмелья стали проявляться знания об окружении, собственных привычках. Как будто с помощью флеш-накопителя закачивалось на подкорку Степану информация о не его, но о насильно приобретённой жизни. Поняв, что это был всего лишь страшный сон, не дававший быстро прийти в себя, Степан настроился на учёбу и отправился прямиком в детское чистилище именуемое «Школой». Наш пятиклассники не мог совладать с собой. Все три урока он глядел на Елизавету. Лиза – девочка со светлыми и длинными чуть не до поясницы волосами, нежным и капельку шепелявым голосом, голубыми, как васильки, глазами и на редкость привлекательной фигурой. Он не мог оторвать взгляда от этого прекрасного создания, ведь она так аккуратно и завораживающе поправляла волосы. Её маленькие ручки медленно переворачивающие страницы учебника так и напрашивались на тактильный контакт. Однако ощущение незащищённости настораживало Степана. И действительно, в момент отдыха, именуемого переменой, стая грубых стервятников, незаслуженно получивших звание «Одноклассники», стала на ровном месте обзывать и унижать Стёпу. Они начали говорить, что он даже недостоин смотреть на Лизу. Они придумывали истории о не существовавших на тот момент отношений между Степаном и Лизой. С каждым разом истории становилась всё более извращённей и пошлее. Сжав кулак, мальчик чувствовал, что судьба предвещала драку. Резкий удар в печень двумя передними костяшками главарю банды. Но вместо потасовки, снова сменив ракурс обзора, продолжилось путешествие по смутной памяти героя.
